Мои раздумья над романом А. Головко “Бурьян”

После выхода в свет романа А. Головко “Бурьян” появилось много критики и рецензий, в которых указывалось на значимость произведения и его исключительную роль в литературе. Именно социально-политический резонанс, широта охвата действительности, основательное выявление ее основных закономерностей, утонченное художественное совершенство (он так много дорабатывался!) произведения, его сконденсированная эпичность разрешили сначала читателям, а потом и издателям и критикам (да и автору) отнести “Бурьян” к романной жанровой форме.

Какие же мысли вызывает это произведение? Какие же темы и идеи разрабатывает в нем А. Головко?

В центре романа такой важнейший для крестьянства 20-х годов вопрос, как землеустройство, без решения которого село не могло перестраиваться на новых началах. А. Головко, по моему мнению, своим произведением доказывает, что далеко не везде так было, как в изображенной им Обуховке. Становится понятно, что после революции начались интенсивные поиски новых форм владения землей и хозяйствования на ней. Писательское проникновение в жизненные процессы, классовую борьбу, психологию героев стало глубже, основательней, подчинено

главным проблемам тогдашнего села – борьбе с засильем кулаков, поискам коллективных форм хозяйствования. Противостояние двух классовых групп везде подается контрастно, даже в разных тональностях: о группе Давида говорится возвышенно, лирично, о группе Матюхи – саркастически. Давид все время находится на острие новых мыслей, идей, практических дел, которые идут из народной гущи. Так, он с активом побеспокоился, чтобы в доме-читальне и стеновка выходила, и чтобы присылали подписанные им центральные газеты. Контакт Давида с людьми подается, как прогресс беспрерывный. Минует несколько недель после его общения с односельчанами, и мы убеждаемся, какой чувствительный Давид к требованиям времени. По его мнению, уже хватит возле припечка гнуться, время выйти на широкую дорогу. А потому необходимо из “подполья своего в дом-читальню вылазить”. Давид – не одинокий, не одиночка герой, просто на его судьбу, как организатора села, выпало много испытаний, да еще и каких. И основное его оружие – слово, сказанное или написанное. Во втором лагере, на противоположной стороне, кулаки, которые стараются повернуть жизнь назад. Наиболее отвратительным является Матюха, который, возможно, напоминает какого-то ужасного урода. Моральная деградация Матюхи началась, по моему мнению, давно, ведь человек неожиданно не может стать таким наглым, беспринципным. Еще и вдобавок он очень любит щеголять своей “партийностью” и участием в партизанском движении. На самом же деле – это лишь пустое щеголянье. Оно никому не приносит пользы. “Матюха – страшное было слово”. И то, что Матюха воспринимает мир большей частью сквозь призму алкогольных испарений, постоянно кому-то грозится, прибегает к потасовке, самосуду, ведет себя грубо, с вызовом и все с именем власти, – идет не от силы его или правоты, а от страха за собственную никчемную жизнь. Да и те его окрики: “Ну-ка, расступись!”, “В бараний рог скручу!”, “Разойдись сейчас же!”, “Вышвырну, как котенка, за двери!”, “Прочь с собрания” и прочие, – тоже от страха и желания выслужиться перед “своими”. С самого начала Матюха возникает перед читателем не как какой-либо идеологический борец или “сильная” натура, а моральный урод, послушное орудие в руках классовых врагов, соучастник бандитов типа Сахновского.

По моему мнению, А. Головко очень убедительно изобразил эволюцию от стихийного участника революции к обычному анархисту, бандиту и пьянице. Искалеченный русский язык, жестокое, грубое отношение к людям, внешность (“шапка косматая была сбита на затылок, морда красная; вот-вот, кажется, треснет на ней шкура”) постоянно напоминают, что Матюха недалеко убежал от типичных держиморд, прислужников старого мира. Я считаю, что писатель не находит никаких “смягчающих” моментов в биографии подобного типа, которые хоть как-то бы оправдывали деградацию героя. Более того, писатель явным образом прибегает к сатирическим средствам и в изображении портрета, и в натуралистическом “занижении” образа с помощью, казалось бы, незначащих мелочей (“икнул”, “сплюнул”, “материт”, “жадно глянул на рюмку” и пр.). С каждой новой страницей романа А. Головко показывает химерическое переплетение старого и нового. Услышав “запах бурьяна сухого”, который “повеял из давности”, Давид Мотузка мечтой переносится в будущее, когда в Обуховке будут “дома большие”, “большой сад”, электростанция, фермы… Вместе с тем появляется запах настоящего, свежего бурьяна, который будто лезет из всех щелей, а Давид бредет в нем. Давид Мотузка побеждает кулаков, и хотя это тяжелая победа, которая достается кровью, все же бурьян вырван. Давид идет сквозь бурьян, сквозь запустение. Он усматривает в этом засилье бурьяна угрозу лучшей жизни и находит выход, пользуясь житейской мудростью: “Когда хозяин приходит на ниву и видит, что растут бурьяны, он…вырывает их с корнями”. Крестьяне во главе с Давидом Мотузкой “вырывают с корнями” Матюхину стаю, теперь перед ними “дорога в утреннюю даль”. Возможно, придет время, когда и перед нами откроется эта “дорога”, когда и мы сумеем “вырвать с корнями” весь “бурьян”, так как все ж таки ростки его остались. Как хочется в это верить!


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5,00 out of 5)

Мои раздумья над романом А. Головко “Бурьян”