Жизнь Стуса – это дорога через тернии к звездам
Родив его на Рождество Христово году Божьего 1938, в лихой час уничтожения нас как народа, мать не побоялась записать его этим великим днем и заложила в имени его, Василии, что по-гречески означает “властитель”, стремление к необходимой нам государственности. В последний годы своей земной жизни он спрашивал в камере у глубоко верующего деда Семена-Покутника: “А что это для человека родиться на такой великий праздник?” На что дед сказал: “То есть дополнительная благодать Божья, счастье, кому много дается и с того много спросится”.
Некоторые из них – как на меня – стоящие…. Стихотворение “Как хорошо то, что смерти не боюсь я” можно считать программным для поэта. Оно небольшое по размеру, но глубокое по смыслу. В нем сжато изложено жизненное кредо Стуса, его духовные принципы и будто начерчен собственный трагический, страдающий жизненный путь. Из скупых сдержанных строк возникает образ мужественного человека, патриота-борца, который верит в правоту и ее грядущую победу. Стихотворение воспринимается как своеобразный монолог, последнее слово коварно обвиненного,
Как хорошо то, что смерти не боюсь я И не спрашиваю, тяжел ли мой крест, И что перед вами, судьи, не клонюсь В предчувствии недоизвестных верст…
В них нет бравады и позы. Библейский образ тяжелого креста через ассоциацию с образом Иисуса, что сам нес свой тяжкий крест, на котором его распяли, утверждает справедливость дела, за которое боролся герой. Жизнь Стуса была преисполнена добра, любви, благородных действий во имя Украины, ее народа. Всяческая скверна к нему не приставала. Отвечать ненавистью, проклятиями, раскаянием на содеянное ему зло этот человек не умел и не хотел. Это подчеркивается эпитетом – “незлое лицо” поэта. Василий Стус, находясь в неволе, тоже верит, что пусть и после смерти, тем не менее, станет известным своему народу, возвратится к нему из холодных лагерных снегов, “Народ мой, к тебе я еще ворочусь…”. Лирический герой поэзии Стуса – сам он – знал, что путь ему судился трагический, предчувствовал свою гибель и был готов к ней. Больше того, он сознательно выбрал для себя трагическую судьбу, умолял Бога оставить его таким,
Каким меня мать уродила И благословила в миры. И хорошо, что не сумела Меня от беды уберечь. “Господи, гнева пречистого…”
Неслучайно образ смерти в стихотворении “Как хорошо то…” создает поэтическое кольцо: начинается стихотворение словами лирического героя о том, что он не боится смерти, а в конце его же уверенностью, что к народу он придет тогда, когда в смерти обернется к жизни – и в смерти с родным краем породнится. И в самом деле, его горькое посмертное возвращение на дорогую Украину – в родную землю – было беспредельно печальным и одновременно триумфальным. Украиной поэт жил, грезил в чужбине. Эта любовь была смыслом его жизни. Даже в пасмурных северных пейзажах Василию виделась Украина. Небольшое стихотворение “На колымском мррозе калина…” является тому убедительным доказательством. В этом стихотворении впервые цвет калины сравнивается со слезами, да еще и багряными? И сразу – вспышка воображения и резкий контраст.
Необъятный осолнценый день, И собором звонким Украина Написалась на мурах тюрьмы.
Даже за тюремными мурами видит поэт Украину в образе звонкого собора. И снова печальный контраст, картина колымских снегов:
Тишина, безлюдье кругом, Только солнце, и просторы, и снег… И какими-то ветрами занесена калина.
Завершается пейзажный рисунок философским образом, который станет понятным лишь в контексте всего творчества (и жизни) поэта: “И сошлись концы и начала на этой чужой земли”. Есть в заделе Стуса еще одно впечатляющее воспоминание – пейзаж – поле синее, как лен: Украина видится поэту в синем мареве. Стихотворение так и называется “В этом поле, синем, как лен…” Но что это за синее поле? Это не лен цветет. Тогда что? Васильки? Наверное, нети – сколько же тех васильков в поле… Это просто какой-то сказочный образ родной, прекрасной земли, обвитой волшебным синим цветом. Именно сюда, на Родину полетело Василево последнее “прощай” из карцерной камеры №3, где 4 сентября 1985 года перестало биться его сердце: “…Прощай, Украина, моя Украина, чужая Украина, навеки прощай”.
Три гроба, перевезенные сыном Василия Стуса Дмитрием, его друзьями из Урала и поэтом Олегом Пахарем из Бориспольского аэропорта к Свято-Покровской церкви, накрыты красной китайкой. На гробах у изголовья круглые буханки с тонкими золотистыми свечками. В ногах – венки терна, с яркими калиновыми гроздями.
Пусть к нему придет Украина, И снимет платок, и свяжет крест… Десница Божья и Господний перст Укажут место, где его калина.
25 февраля 1990 года чья-то подлая рука совершила неслыханный акт вандализма: могила поэта на Байковом кладбище в городе Киеве была сожжена…
Народ мой, опомнись! Неужели твоя судьба – это судьба раба, невольника на родной земле? Неужели снова повторится Василева судьба и судьба сотен, тысяч его побратимов, которых с далеких мордовских, колымских лагерей журавушки уже “мертвых принесут домой”?
(1 votes, average: 5,00 out of 5)