Своеобразие поэмы Твардовского “Муравия, старинная Муравская страна”
Твардовский, безусловно, не мог знать этих слов, когда писал “Своеобразие поэмы Твардовского “Муравия, старинная Муравская страна””, но как не случайно у него то, что гудящие над полем провода – в верхней строчке, а гремящие по рельсам поезда и текущие вдаль воды – в нижней. 11 каким бескрайним кажется нам поле, как необъятен простор, по которому текут вдаль реки и несутся поезда! Как мало слов и как много они говорят! А в следующей строфе:
И шапки пены снеговой Белеют у кустов, И пахнет смолкой молодой Березовый листок.
Предельно
Снег стает, отойдет
“…Если писать на народные мотивы, если Вы продолжаете жить этою жизнью и питаетесь ее впечатлениями, то старайтесь подмечать в ней то, что нарождается, что врывается в дух и миросозерцание народа, что его изменяет и преображает”.
Откройте “Страну Муравию”! Не кажется ли вам, что Твардовский не только знал, но и как бы следовал этому совету Короленко? Хотя вряд ли так было. Просто отнюдь не редко совпадение, когда мысли одного большого художника находят отражение в творчестве другого лишь потому, что люди одной нравственной позиции, одних жизненных установок в чем-то главном видят мир под одним углом зрения и как бы одними глазами.
Еще до “Страны Муравии” Твардовского, по его признанию, “захватил всего целиком… реальный нынешний мир потрясений, борьбы, перемен, происходивших в те годы в деревне”. И кому же, как не ему, деревенскому жителю, ощущавшему во всем и всегда свою кровную связь с крестьянством, погрузиться в этот мир и отобразить его в своем творчестве?
Задолго до “Страны Муравии” Твардовскому приходилось много ездить по колхозам, и, хотя, по его признанию, поэма была задумана “под непосредственным воздействием извне”, по “подсказке” А. А. Фадеева, обращенной к тому же отнюдь не лично к Твардовскому, но брошенное с трибуны Первого съезда советских писателей “зерно” попало в благодатную почву, потому-то и дало “обильный урожай”.
Вам, конечно, приходилось бывать в Третьяковской галерее, в Русском или других музеях? Видели вы, вероятно, альбомы по искусству, монографии о художниках. А вот обращали ли вы внимание на то, что рядом со всемирно известными полотнами висят уменьшенные повторения отдельных деталей в различных ракурсах: фрагменты дерева ли, кусочка изображенного на полотне пейзажа, одной и той же фигуры, лица? Все это – вспомогательный материал, заготовки к будущей работе. Как правило, делаются
Они с натуры и имеют определенное название – мгюды или эскизы. Порой этюд, если сделан он рукою мастера, приобретает самостоятельную ценность. Такими этюдами к “Стране Муравии” и явилось для Твардовского “все написанное и напечатанное” до пес.
Началось это исподволь, задолго до возникновения замысла “эпопеи”. Написанное после поездок в Брасовский, Вяземский, Идрицкий, Новозыбковский и другие районы Смоленщины – всего лишь этюды и эскизы к будущей “эпопее”. Характерно, что, чем ближе по времени мы подходим к “Муравии”, тем более заметен в творчестве Твардовского крен в сторону прозы. Заглянем в “Библиографию произведений Твардовского” тех лет. В 1929 году написан один небольшой очерк, две заметки и 26 (!) стихотворений (только первые публикации). А вот, к примеру, 1931 и 1932 годы: два стихотворения во втором выпуске сборника “На стройке новой деревни” и поэма “Путь к социализму”, но писал ее поэт в 1929 году. Правда, в этом же году дважды напечатана поэма “Вступление”, но писалась-то она раньше.
Проза всегда у Твардовского как бы предваряла поэтический замысел. Так обстояло со многими значительными произведениями – “Василием Теркиным”, “Домом у дороги”, “За далью – даль”. Не была исключением и “Страна Муравия”.
Потому-то он так и ухватился за подсказку Фадеева, что у него было предостаточно личного материала, которым он “располагал в избытке для осуществления настоятельной потребности”, одолевавшей его в те годы и как бы понуждавшей рассказать все, что знает о крестьянине, деревне, колхозе.
Разумеется, “Страна Муравия” отнюдь не точный слепок, не пересказ реальных событий – поэт в достаточной мере располагал и иным материалом, знал деревню с детства, бывал в других местах, но основная, ведущая тема почерпнута в “своем колхозе”; особо отчетливо она звучит в кульминационных моментах повествования. Так, по наблюдению К. И. Па-сечнюк, черты Ксении Тимофеевны Прасоловой, матери четырех детей, труженицы и затейницы, лихо игравшей на балалайке и задорно плясавшей под любой аккомпанемент, воплотились в строках:
А впереди – затейная Аксюта Тимофеевна: Где стала я, где села я Со мной бригада целая…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)