Почему мы ценим Бунина-реалиста
В “Жизни Арсеньева” чудесные, проникнутые свежим, теплым восприятием жизни страницы, великолепные описания, напоминающие “Степь” Чехова, чередуются с брюзжанием, вздохами о мнимопатриархальном быте “мелкопоместных”, жалобами дворянина, обиженного “простонародьем”. Классовая ограниченность помешала большому художнику видеть, что на его глазах кончилась история старой России, которую он сам судил в своих произведениях, и началась новая история – народа, перестроившего свою жизнь. Бунин не увидел, что мир стал иным,
Бунин был связан с дворянством, и он разделил судьбу своего класса, оторванного от народа, обреченного на гибель. Он не мог не видеть вырождения и духовного ничтожества своего класса, по у него не было сил порвать со средой и людьми, которые, как ему казалось, были “солью земли”. Он не порвал со своим классом, как это сделали Александр Блок, создавший поэму “Возмездие”, Алексей Николаевич Толстой, написавший “Хождение по мукам”. Невольно противопоставляешь
Бунин не понял социалистической революции. Мы ценим Бунина-реалиста, Бунина – художника слова, являющегося истинным украшением русской литературы. Написанные Буниным в разное время публицистические статьи, очерки и некоторые его рассказы недостойны его таланта и часто не отличаются от злобных, злопыхательских писаний эмигрантских клеветников. Отчасти это объясняется характером Бунина, теми его “личными чувствами”, о которых он сам писал в “автобиографических заметках”.
До конца жизни Бунин тосковал о родине. Воображение переносило его на родину, он видел ее как бы воочию, ее поля, леса, просторы, но не видел ее людей, ее настоящего и будущего. В стихотворении 1922 года он с горечью говорит:
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора. Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора, Сказать прости родному дому! У зверя есть пора, у птицы есть гнездо. Как бьется сердце горестно и громко, Когда вхожу, крестясь, в чужой, наемный дом С своей уж ветхою котомкой!
Скончался Бунин в Париже 8 ноября 1953 года, восьмидесяти трех лет от роду.
Отметая то, что было недостойно его таланта и ума, мы ценим лучшие его произведения. Лучшее из созданного им навеки принадлежит родине и народу. И это лучшее, наиболее значительное, было создано писателем на родине. Среди рукописей Бунина есть восьмистишие, отражающее отношение писателя к награждению его премией Нобеля. Шум, поднятый вокруг этого награждения, вначале кружил голову. Но вот стихотворение, написанное Буниным в 1953 году, незадолго до кончины. Оно называется “Два венка”:
Был праздник в честь мою, и был увенчан я Венком лавровым, изумрудным: Он мне студил чело, холодный, как змея, В чертоге мирном, знойном, людном. Жду нового венка – и помню, что сплетен Из мирта темного оп будет: В чертоге гробовом, где вечный мрак и сон, Он навсегда чело мое остудит.
Подлинная слава писателя не в “холодном, как змея”, лавровом венке, а в признании народном. Это истина, которой должен проникнуться художник. Нет сомнения в том, что Бунин заслужил признание как художник слова, писатель, сумевший передать тончайшие чувства человека, как наблюдатель жизни, обладавший острейшей зоркостью глаза. Однако слепо копировать Бунина, восхищаться им, не замечая отсталости его мировоззрения, пессимизма, неверия в будущее человечества,- значит превратиться в беспомощного подражателя-копииста, не имеющего собственного голоса в литературе. Это крепко должен запомнить писатель.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)