Средства создания “недолжного” мира в романе Ж.-П. Сартра “Тошнота”
Жан-Поль Сартр (1905-1980) приобрел известность после публикации романа “Тошнота” (1938). До этого времени он изучал и преподавал философию, публиковал первые философские работы – и усиленно трудился над романом, считая это занятие главным для себя.
Решающее значение для формирования философии Сартра имела философия немецкая – феноменология Гуссерля и экзистенциализм Хайдеггера. В начале 30-х гг. Сартр увлекся “интенциональностью” Гуссерля, согласно которой “сознание есть всегда сознание чего-то”. Сознание “направлено”,
Сартр был увлечен феноменологией потому, что увидел в феномене возможность преодоления традиционной коллизии материализма и идеализма, увидел возможность покончить, наконец, с субъективизмом, с “пищеварительной” философией, превращающей вещи в содержимое сознания. “Мы освобождаемся от Пруста”, – заявлял Сартр, повторяя, что все “вовне”, что все субъективные реакции суть способы открытия мира, что если мы любим, значит,
Экзистенциалистская философия Сартра полнее всего раскрыта в большом труде “Бытие и ничто” (1943). Одновременно Сартр работал над своими художественными произведениями – вслед за “Тошнотой” над вторым романом “Дороги свободы”, сборником новелл “Стена”, пьесами “Мухи” и “За запертой дверью”. Художественное творчество не прикладывалось к философскому, не иллюстрировало идеи. “Сартризм” вызревал во всех формах разносторонней деятельности, в которых, однако, выделялось искусство, адекватно реализовавшее самую сущность экзистенциализма и убеждение Сартра в том, что реально только индивидуальное. Литература была способом саморегуляции “сартризма”, этого конгломерата в его противоречивости и динамике.
Из сути принятой Сартром идеи проистекала необходимость созидания этой идеи в опыте каждой данной личности. Например, личности Антуана Рокантена, героя романа “Тошнота”, необычного философского романа. Необычного, поскольку роман не иллюстрирует те или иные идеи, напротив, априорные идеи даже осмеиваются в образе самоучки, который все свое время проводит в библиотеке, где занимается изучением книжной премудрости без всякого смысла, “по алфавиту”.
Смысл философский приобретает существование Антуана Рокантена, обыкновенное существование обыкновенного, первого встречного человека. Состояние тошноты обозначает появление такого смысла, знаменует начало превращения “просто человека” в экзистенциалистского героя. Для этого не нужны идеи и чрезвычайные происшествия – нужно, например, не отрываясь смотреть на пивную кружку, что и делает Рокантен. Он внезапно обнаруживает, что мир “есть”, что он “вне”. “Повсюду вещи”, в романе осуществляется натуралистическая каталогизация наличного существования (“этот стол, улица, люди, моя пачка табака” и т. п.).
Рокантен избегает рассматривать кружку, ибо испытывает непонятное беспокойство, испытывает страх, испытывает тошноту. Рокантен “подавился” вещами, очевидность их существования наваливается на него невыносимой тяжестью. Существовать – значит сознавать, сознавать наличие вещей и присутствие собственного сознания, которое обретает себя в этом интенциональном акте. Роман написан в форме дневника, пространство книги – пространство данного сознания, ибо все “в перспективе сознания”, все возникает в процессе осознания.
Тошнота возникает от того, что вещи “есть” и что они не есть “я”. И одновременно оттого, что “я” не есть вещь, оно “ничто”. Существование предшествует сущности, сознание “нигилирует” вещи, их преодолевает, без чего оно и не может быть собой. Рокантен улавливает и “бытие” и “ничто”, улавливает отсутствие смысла, т. е. абсурдность существования. Отсутствие смысла влечет за собой неоправданность, все начинает Рокантену казаться “излишним”; обычные вещи преобразуются, становятся неузнаваемыми, пугающими. Бога не стало – воцарилась случайность (Сартр задумывал роман о случайности), может реализоваться любая сюрреалистическая причуда.
Осознание абсурдности создает условия для противопоставления сознания миру вещей, так как сознание – это “ничто”, постоянный свободный выбор. Сознание – это и есть свобода, тот тяжкий крест, который взваливает на себя герой абсурдного мира. Свобода и одиночество: Рокантен рвет все связи, расстается с любимой женщиной, оставляет занятия историей, покидает мир обывателей, которые не живут, а “ломают комедию”.
В первом философском романе “Тошнота” Сартр выводит в качестве героя Рокантена, человека, который отчужден от себя, ведет неподлинное существование, находится не в ладу как с самим с собой, так и с вещами действительности, окружающими его: они давят его своим присутствием и непреодолимой вязкостью. Он говорит: “Предметы не должны касаться… Но они касаются меня, это непереносимо… Я помню хорошо то, что я почувствовал на другой день, когда я был на морском берегу и держал гальку. Это было своего рода отвращение. Как неприятно это было. Это шло от гальки, я уверен в этом, оно прошло от гальки в мои руки… определенный вид тошноты в руках”.
В описании многочисленных ощущений тошноты Рокантеном Сартр хочет заставить читателя почувствовать то, что называет случайностью существования. Рокантен приходит к пониманию, что существуют причины, которые объясняют грубое существование вещей. Если попытаться определить “существование”, то необходимо сказать, что что-то должно просто случиться: не существует ничего, что является причиной существования. Так случается, что вещи существуют, все, что существует, не имеет объяснения. Случайность есть основной принцип: необъяснимое существование каждого и каждой вещи, нелепость (абсурдность) существования мира, который не имеет какого – либо смысла (образ “недолжного” мира).
В силу того, что сознание есть ничто, оно всецело включено в будущий мир и в этом. по словам Сартра, состоит наша человеческая свобода. Понятие свободы является центральным для всей философии Сартра. Свобода есть “ничто”, которое мы переживаем, когда мы сознаем то что мы есть, и это дает нам возможность выбора того, чем мы будем в будущем. Выборы, которые мы делаем, происходят на основе “ничто”, и они являются выборами ценностей и смыслов. Когда мы выбираем, выбор действия является также выбором себя, но выбирая себя, я не выбираю существование. Существование дано уже и каждый должен существовать, чтобы выбирать. То, что я выбираю, есть моя сущность, специфический путь, которым я существую. Я выбираю себя, так как я предусматриваю себя. Таким образом, в специфической ситуации я могу выбрать себя: или размышляющее я, или импульсивное я, или любое другое возможное я.
Может быть кто-то пожелает быть покорным другим людям, а кто-то будет сопротивляться влияниям. Если я выберу себя как такого, “кто в основе своей размышляет”, то именно в этом выборе, а не в каких-то специфических размышлениях, которые сопровождают его, я делаю выбор себя.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)