Сравнение двух героинь – сестер Татьяны и Ольги
Пушкин вводит в роман двух героинь – сестер Татьяну и Ольгу. Но этот неуловимый образ тоненькой девочки, который возникает в воображении читателя – словно антипод младшей сестры Ольги, черты которой можно обнаружить в любом романе того времени. Фривольность стиха, в котором описывается Ольга, вдруг сменяется серьезной интонацией:
Позвольте мне, читатель мой,
Заняться старшею сестрой.
И на страницах романа появляется она.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной,
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой
Сразу угадывается авторское отношение к двум героиням:
…Но любой роман
Возьмите, и найдете, верно,
Ее портрет: он очень мил.
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
Это не та героиня, которой посвящен роман. Есть другая, которой “страницы нежные романа мы своевольно посвятим”. Красота Ольги привычна, а Татьяна – иная, запоминающаяся. Но Пушкин все же отмечает некоторое родство сестер. И кроме внешнего сходства (“движенье, голос, легкий стан” присущ и той, и другой), есть между ними
…подруга стольких лет,
Ее голубка молодая,
Ее наперсница родная…
Татьяна не кругла и не красна лицом, она бледна, вместе с тем в ее чертах есть жизнь. Бледность – постоянный эпитет Татьяны: “бледный цвет”, “бледные красы”. Уже будучи княгиней, затмевающей в свете “блестящую Нину Воронскую”. Татьяна все та же “прежняя Таня, бедная Таня” “сидит неубрана, бледна”. Пушкин не дает прямого описания внешности Татьяны, не уподобляется живописцу с его конкретным изображением предмета, а “опираясь на специфическую силу, передает впечатление, производимое предметом”. Поэт создает облик методом, присущим лишь словесному искусству. Изображение передается через впечатления, ощущения, отношение автора. 3. Пора пришла, она влюбилась.
Образ луны в “Евгении Онегине” неразрывно связан с внутренними переживаниями главной героини. Татьяна находится под влиянием луны, когда, увидя ее
…двурогий лик…
На небе с левой стороны,
Она дрожала и бледнела”.
Луною озаренная,
Татьяна пишет письмо Онегину.
И сердцем далеко носилась
Татьяна, смотря на луну…
Вдруг мысль в уме ее родилась…
…светит ей луна.
Облокотясь, Татьяна пишет.
Татьяна пишет без лампады. Душевное состояние уносит ее далеко от мира реальности, которую порождает дневной свет. Это высшая степень абстрагирования.
Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.
Следует учесть, что письмо Татьяны – перевод с французского языка. Писать по-французски, думать на чужом языке – показатель высокой образованности, что типично для любого русского дворянина того времени. Конечно, никакого оригинала на французском не было, и письмо – “мифический перевод с чудесного подлинника сердца Татьяны”. Исследователи пушкинского творчества, в частности Лотман, утверждает, что “целый ряд фразеологических клише восходит к “Новой Элоизе” Руссо” . Например, “То воля неба; я твоя”, “…Души неопытной волненья. Смирив со временем (как знать?)”. Пушкин определяет такие клише как галлицизмы:
Мне галлицизмы будут милы,
Как прошлой юности грехи,
Как Богдановича стихи.
Помимо влияния “Элоизы” Руссо, Татьяна, возможно, читала стихи, французской поэтессы. Татьяна понимает, на что обрекает себя в случае разглашения Онегиным тайны письма. И “стыд,”, и “презренье” действительно обрушатся на Татьяну. В XIX веке это позор – писать незнакомому молодому человеку, признаваясь в любви. Но Татьяна пишет твердою рукою, это ее выбор. Она всегда сама решает свою судьбу. Впоследствии лишь от нее зависело решение о свадьбе и переезде Москву.
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Мать не приказывала, а молила. Татьяна уверена, что после прочтения письма Евгений не отвергнет ее: “Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня”. Значит, знала, что ее полюбят. Интуиция? Или это вовсе не уверенность, а надежда, мольба. Белинский скажет: ” Онегин не узнал своей родной души; Татьяна же узнала в нем свою родную душу, не как в полном ее проявлении, но как в возможности…”. Татьяна догадывалась об этой возможности. В начале письма по-детски простодушно проступает само собою разумеющееся единение Тани со своими близкими. Да, Татьяна видела Евгения мельком, несколько раз, она внимательно слушала его, но достаточно ли этого для возникновения настоящей высокой любви? Кто этот чужой человек, к которому Таня обращается на вы, он намного старше 18-летней героини, воспитан столицей. Она права:
В глуши, в деревне все вам скучно.
Ей остается только “Все думать, думать об одном
И день, и ночь до новой встречи.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)