Краткое изложение Всадники
Аристофан
Всадники
Всадники – это не просто конники: так называлось в Афинах целое сословие – те, у кого хватало денег, чтобы держать боевого коня. Это были люди состоятельные, имели за городом небольшие поместья, жили доходом с них и хотели, чтобы Афины были мирным замкнутым сельскохозяйственным государством.
Поэт Аристофан хотел мира; поэтому-то он и сделал всадников хором своей комедии. Они выступали двумя полухориями и, чтобы было смешнее, скакали на игрушечных деревянных лошадках. А перед ними актеры разыгрывали шутовскую
Для мирной агитации время было трудное. Никий и Демосфен (не комедийные, а настоящие афинские полководцы; не путайте этого Демосфена с одноименным знаменитым оратором, который жил на сто лет позже) только что возле города Пилоса
Итак, на сцене – дом хозяина Народа, а перед домом сидят и горюют два его раба-прислужника, Никий и Демосфен: были они у хозяина в милости, а теперь их оттер новый раб, негодяй кожевник. Они двое заварили славную кашу в Пилосе, а он выхватил ее у них из-под носа и поднес Народу. Тот хлебает, а кожевнику бросает все лакомые кусочки. Что делать? Посмотрим в древних предсказаниях! Война – время тревожное, суеверное, люди во множестве вспоминали (или выдумывали) старинные темные пророчества и толковали их применительно к нынешним обстоятельствам. Пока кожевник спит, украдем у него из-под подушки самое главное пророчество! Украли; там написано: “Худшее побеждается только худшим: будет в Афинах канатчик, а хуже его скотовод, а хуже его кожевник, а хуже его колбасник”. Политик-канатчик и политик-скотовод уже побывали у власти; теперь стоит кожевник; надо искать колбасника.
Вот и колбасник с мясным лотком. “Ты ученый?” – “Только колотушками”. – “Чему учился?” – “Красть и отпираться”. – “Чем живешь?” – “И передом, и задом, и колбасами”. – “О, спаситель наш! Видишь вот этот народ в театре? Хочешь над ними всеми быть правителем? Вертеть Советом, орать в собрании, пить и блудить на казенный счет? Одной ногой стоять на Азии, другой на Африке?” – “Да я низкого рода!” – “Тем лучше!” – “Да я почти неграмотен!” – “То-то и хорошо!” – “А что надо делать?” – “То же, что и с колбасами: покруче замешивай, покрепче подсаливай, польстивей подслащивай, погромче выкликивай”. – “А кто поможет?” – “Всадники!” На деревянных лошадках на сцену въезжают всадники, преследуя Клеона-кожевника. “Вот твой враг: превзойди его бахвальством, и отечество – твое!”
Начинается состязание в бахвальстве, перемежаемое драками. “Ты кожевник, ты мошенник, все твои подметки – гниль!” – “А зато я целый Пилос проглотил одним глотком!” – “Но сперва набил утробу всей афинскою казной!” – “Сам колбасник, сам кишочник, сам объедки воровал!” – “Как ни силься, как ни дуйся, все равно перекричу!” Хор комментирует, подзуживает, поминает добрые нравы отцов и нахваливает гражданам лучшие намерения поэта Аристофана: были и раньше хорошие сочинители комедий, но один стар, другой пьян, а вот этого стоит послушать. Так полагалось во всех старинных комедиях.
Но это – присказка, главное впереди. На шум из дома заплетающейся походкой выходит старый Народ: кто из соперников больше его любит? “Если я тебя не люблю, пусть меня раскроят на ремни!” – кричит кожевник. “А меня пусть нарубят на фарш!” – кричит колбасник. “Я хочу твоим Афинам власти над всей Грецией!” – “Чтобы ты, Народ, страдал в походах, а он наживался от каждой добычи!” – “Вспомни, Народ, от скольких заговоров я тебя спас!” – “Не верь ему, это сам он мутил воду, чтобы рыбку половить!” – “Вот тебе моя овчина греть старые кости!” – “А вот тебе подушечка под зад, который ты натер, гребя при Саламине!” – “У меня для тебя целый сундук благих пророчеств!” – “А у меня целый сарай!” Один за другим читают эти пророчества – высокопарный набор бессмысленных слов – и один за другим их толкуют самым фантастическим образом: каждый на пользу себе и во зло противнику. Конечно, у колбасника это получается гораздо интересней. Когда кончаются пророчества, в ход идут общеизвестные поговорки – и тоже с самыми неожиданными толкованиями на злобу дня. Наконец дело доходит до присловья: “Есть, кроме Пилоса, Пилос, но есть еще Пилос и третий!” (в Греции действительно было три города под таким названием), следует куча непереводимых каламбуров на слово “Пилос”. И готово – цель Аристофана достигнута, уже ни один из зрителей не вспомнит этот Клеонов “Пилос” без веселого хохота. “Вот тебе, Народ, от меня похлебка!” – “А от меня каша!” – “А от меня пирог!” – “А от меня вино!” – “А от меня жаркое!” – “Ой, кожевник, погляди-ка, вон деньги несут, поживиться можно!” – “Где? где?” Кожевник бросается искать деньги, колбасник подхватывает его жаркое и подносит от себя. “Ах ты, негодяй, чужое от себя подносишь!” – “А не так ли ты и Пилос себе присвоил после Никия и Демосфена?” – “Не важно, кто зажарил, – честь поднесшему!” – провозглашает Народ. Кожевника гонят в шею, колбасника провозглашают главным советником Народа. Хор подпевает всему этому куплетами во славу Народа и в поношение такого-то развратника, и такого-то труса, и такого-то казнокрада, всех – под собственными именами.
Развязка – сказочная. Был миф о колдунье Медее, которая бросала старика в котел с зельями, и старик выходил оттуда молодым человеком. Вот так за сценою и колбасник бросает старый Народ в кипящий котел, и тот выходит оттуда молодым и цветущим. Они шествуют по сцене, и Народ величественно объявляет, как теперь хорошо будет житься хорошим людям и как поделом поплатятся дурные (и такой-то, и такой-то, и такой-то), а хор радуется, что возвращаются старые добрые времена, когда все жили привольно, мирно и сытно.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)