Тема Гражданской войны в романе Булгакова “Белая гвардия”
Роман М. А. Булгакова “Белая гвардия” посвящен событиям Гражданской войны. “Велик был год и страшен по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй…” – так начинается роман, в котором рассказывается о судьбе семьи Турбиных. Они живут в Киеве, на Алексеевском спуске. Молодежь – Алексей, Елена, Николка – остались без родителей. Но у них есть Дом, который содержит не просто вещи – изразцовая печь, часы, играющие гавот, кровати с блестящими шишечками, лампа под абажуром, – а строй жизни, традиции, включенность в общенациональное
Дом Турбиных был возведен не на песке, а на “камне веры” в Россию, православие, царя, культуру. И вот Дом и революция стали врагами. Революция вступила в конфликт со старым Домом, чтобы оставить детей без веры, без крыши, без культуры и обездолить. Как поведут себя Турбины, Мышлаевский, Таль-берг, Шервинский, Лариосик – все, кто причастен к Дому на Алексеевском спуске? Над Городом нависла серьезная опасность. (Булгаков не называет его Киевом, он – модель всей страны и зеркало раскола.) Где-то далеко, за Днепром, Москва, а в ней – большевики. Украина объявила независимость, провозгласив
Завязкой основного действия можно считать два “явления” в доме Турбиных: ночью пришел замерзший, полумертвый, кишащий вшами Мышлаев-ский, рассказавший об ужасах окопной жизни на подступах к Городу и предательстве штаба. В ту же ночь объявился и муж Елены, Тальберг, чтобы, переодевшись, трусливо покинуть жену и Дом, предать честь русского офицера и сбежать в салон-вагоне на Дон через Румынию и Крым к Деникину. Ключевой проблемой романа станет отношение героев к России. Булгаков оправдывает тех, кто был частью единой нации и воевал за идеалы офицерской чести, выступал против разрушения Отечества.
Он дает понять читателю, что в братоубийственной войне нет правых и виноватых, все несут ответственность за кровь брата. Писатель объединил понятием “белая гвардия” тех, кто защитил честь русского офицера и человека, и изменил наши представления о тех, кого до недавнего времени зло и уничижительно именовали “белогвардейцами”, “контрой”.
Булгаков написал не исторический роман, а социально-психологическое полотно с выходом в философскую проблематику: что есть Отечество, Бог, человек, жизнь, подвиг, добро, истина. За драматической кульминацией следует развитие действия, очень важное для сюжета в целом: оправятся ли герои от потрясения; сохранится ли Дом на Алексеевском спуске?
Алексей Турбин, убегавший от петлюровца, получил ранение и, оказавшись в родном доме, долго пребывал в состоянии пограничном, в галлюцинациях или теряя память. Но не физический недуг “добивал” Алексея, а нравственный: “Неприятно… ох, неприятно… напрасно я застрелил его… Я, конечно, беру вину на себя… я убийца!” (вспомним героев Толстого, тоже берущих вину на себя). Мучило и другое: “Был мир, и вот этот мир убит*. Не о жизни, остался жив, а о мире думает Турбин, ибо тур-бинская порода всегда несла в себе соборное сознание. Что будет после конца Петлюры? Придут красные… Мысль остается незаконченной.
Дом Турбиных выдержал испытания, посланные революцией, и тому свидетельство – непопранные идеалы Добра и Красоты, Чести и Долга в их душах. Судьба посылает им Лариосика из Житомира, милого, доброго, незащищенного большого младенца, и Дом их становится его Домом. Примет ли он то новое, что называлось бронепоездом “Пролетарий” с истомившимися от ратного труда часовыми? Примет, потому что они тоже братья, они не виноваты. Красный часовой тоже видел в полудреме “непонятного всадника в кольчуге” – Жилина из сна Алексея, для него, односельчанина из деревни Малые Чугуры, интеллигент Турбин в 1916-м перевязывал рану Жилину как брату и через него же, по мысли автора, уже “побратался” с часовым с красного “Пролетария”. Все – белые и красные – братья, и в войне все оказались виноваты друг перед другом. И голубоглазый библиотекарь Русаков (в конце романа) как бы от автора произносит слова только что прочитанного Евангелия: “…И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали…”; “Мир становился в душе, и в мире он дошел до слов: …слезу с очей, и смерти не будет, уже ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло…”
Торжественны последние слова романа, выразившего нестерпимую муку писателя – свидетеля революции и по-своему “отпевшего” всех – и белых и красных. “Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева – занавес Бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира”.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)