Краткое изложение финальной сцены драмы А. Н. Островского “Гроза”
Такова событийная канва произведения, при помощи которой автор раскрывает перед нами целую галерею человеческих типов. Здесь и купцы – самодуры, И почетные матери семейств – блюстительницы местных нравов, и странницы – богомолки, рассказывающие небылицы, пользуясь темнотой и необразованностью народа, и доморощенные ученые – прожектеры. Однако при всем разнообразии типов оказывается нетрудным заметить, что все они как бы распадаются на два лагеря, которые условно можно было бы назвать: “темное царство” и “жертвы темного
“Темное царство” составляют люди, в чьих руках сосредоточена власть, те, кто может оказывать влияние на общественное мнение в городе Калинове. В первую очередь это Марфа Игнатьевна Кабанова, которую в городе уважают, считают образцом добродетели и хранительницей традиций. “Ханжа, – говорит о Кабановой Кулигин, – нищих оделяет, а домашних заела совсем…” И действительно, поведение Марфы Игнатьевны на людях во многом отличается от ее поведения дома, в быту. Вся семья живет в страхе перед ней. Тихон, совершенно подавленный властью матери, живет одним только нехитрым желанием – вырваться,
Последняя сцена драмы является кульминацией произведения, в которой противостояние между представителями “темного царства” и его жертвами максимально обострено. Не имеющие ни богатства, ни высокого социального статуса “жертвы” осмеливаются бросить вызов царящим в городе бесчеловечным порядкам.
Действие начинается тем, что домой возвращается Тихон и узнает об измене жены. Он, как сам признается Кулигину, готов простить Катерину, но одновременно понимает, что мать не позволит ему этого сделать. Воли противостоять Кабановой у Тихона нет. И хотя он побил Катерину, ему ее жалко.
Далее становится известно, что Катерина пропала из дому. Она появляется на берегу Волги, говорит, что не в силах так жить дальше, и бросается в воду с обрыва. Ее пытаются спасти, но безуспешно.
Смерть Катерины, полюбившей так, как могут любить только очень сильные натуры, в конце драмы закономерна – для нее нет иного выхода. Жизнь по законам “темного царства” для нее хуже смерти, смерти души страшнее гибели телесной. Ей не нужна такая жизнь, и она предпочитает с ней расстаться. Противостояние между представителями “темного царства” и его жертвами достигает наивысшей точки именно в последней сцене, над телом мертвой Катерины. Кулигин, который раньше предпочитал не связываться ни с Диким, ни с Кабанихой, бросает в лицо последней: “Тело ее здесь, …а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас”! Тихон, совершенно забитый и задавленный властной матерью, также поднимает голос протеста: “Маменька, вы ее погубили”. Однако Кабанова быстро подавляет “бунт”, обещая сыну “поговорить” с ним дома.
Протест Катерины не мог быть действенным, так как голос ее был одинок и никто из окружения героини, из тех, кого также можно отнести к “жертвам” “темного царства”, был не в силах не только ее поддержать, но даже понять до конца. Протест оказался саморазрушительным, но он был и есть свидетельство свободного выбора личности, не желающего мириться с законами, навязываемыми ей обществом, с ханжеской моралью и серостью повседневного быта.
Итак, в последней сцене драмы с особой силой отразилось противостояние между представителями “темного царства” и его жертвами. Обвинения, которые бросают Кулигин и Тихон в лицо тем, кто “правит бал” в городе Калинове, показывают наметившийся в обществе сдвиг, нарождающееся желание молодых людей жить в соответствии со своей совестью, а не с ханжеской, лицемерной моралью “отцов”.
Не зря в скупой авторской ремарке последнего действия пьесы ” Гроза ” написано: “Декорация первого действия. Сумерки”. Сумеречный мир предъявлен нам талантливым драматургом, мир, в котором “гроза” не способна развеять мрак иначе, чем на бытовом уровне. И смерть Катерины, несмотря на все старания автора придать ей объемность символа, трагедийна, но не драматична. Катерину погубили ее собственные понятия о добре и зле, ее мечты о полете остались мечтами, она не смогла вырваться из сумеречной реальности того времени. А жаль…
Катерина Кабанова романтична неукротимым стремлением к красоте, к свободе человеческих проявлений, органической ненавистью к произволу и насилию. Это она говорит: “Отчего люди не летают? . Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?”
Ей, рвущейся к необыкновенному, и сны снятся чудесные: “Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и все поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы, и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то будто я летаю, так и летаю по воздуху”…
Резко расходясь с нравственно-бытовыми представлениями мещанско-купеческой среды, не желая жить с нелюбимым и не уважаемым ею мужем, не смиряясь перед самодурной свекровью, она размышляет: “Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу – все равно. Да, что домой, что в могилу!., что в могилу! В могиле лучше… А об жизни и думать; не хочется. Опять жить? Нет, нет, не надо… нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны!”
Перед Катериной было только два пути – неволя и могила. Ее ненависть к деспотизму и любовь к свободе чрезвычайно сильны, ее стихийный протест против всего, что гнетет человеческую личность, настолько действен, что она предпочитает неволе смерть. В то время в своей среде Катерина могла найти освобождение лишь в смерти. Н. А. Добролюбов пишет: “Грустно, горько такое освобождение; но что же делать, когда другого выхода нет?”
Пораженный смертью Катерины, против Кабанихи поднимает свой голос даже слабохарактерный, тишайший Тихон. Преодолевая свою покорность, он исступленно кричит: “Маменька, вы ее погубили! Вы, вы, вы…”
К сожалению, протест Катерины, ее гибель оказались напрасными. Жалкий бунт Тихона будет вскоре подавлен, это ясно, не зря Кабаниха обещает разобраться с ним дома. Борис, собственно, и сам просил у Бога быстрой смерти для Катерины – жалкое существо, недостойное такой высокой любви, раб дяди, обыденности, сумеречного мира. Кулигин, при всех своих ученых знаниях, тоже не борец, все, на что он способен, сарказм: “Тело ее здесь, а душа теперь не ваша, она перед судией, который милосерднее вас!”
…Декорация первого действия. Сумерки.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)