Иерархия чиновников и ее отражение в “Ревизоре”
Иерархию чиновных лиц в России нового времени определила петровская “Табель о рангах” (1722). Со времен “Жалованной грамоты дворянства” (1785) государственная служба стала из повинности привилегией, которая выражалась разнообразно; помимо того, чиновники за службу получали вознаграждение. Распространялась эта привилегия прежде всего на дворянство и являлась его сословным преимуществом. Впоследствии государственная служба стала доступна и сыновьям коммерции советников, купцов 1-й гильдии, священнослужителей. На государственную
Вскоре, однако, жизнь заставила делать разнообразные исключения, связанные со службой в различных ведомствах: с работой в области финансов, на телеграфе, в контролирующих ведомствах и т. п. Обычно же потомственный дворянин, достигший 14-летнего возраста, мог поступить на службу предпочтительно перед всеми. Действительная служба считалась с 18 лет и начиналась а низшего классного чина. Как правило, в гражданскую службу шли лица,
Но жизнь требовала повышения культурного уровня чиновников, по инициативе Сперанского в 1809 году было издано предписание: для получения чина коллежского асессора сдавать особый экзамен. Начались протесты, и в 1834 году это предписание было отменено. Однако несмотря на отмену предписания, служба требовала от чиновника более высокой подготовки, и права но происхождению начинали конкурировать с правами но образованию. Высшее образование давало теперь права на получение чина 12, 10, 9, 8-го классов.
Чиновники в “Ревизоре” медленно и постепенно продвигались по лестнице “Табели о рангах”, которая с уточнениями просуществовала до 1917 года. В этом законе о государственной службе Петр I опирался на законоположения, действовавшие в Швеции, Пруссии, Дании, Англии, Польском королевстве, в Венецианской республике. Гражданские, как и военные чины, давались по выслуге лет и по особым (“знатным”) заслугам на государственной службе. Основой продвижения по службе становилась личная выслуга. По идее “Табели о рангах” чины обозначали самые должности, разделявшиеся на 14 классов. Вскоре, однако, чины становятся независимы от должности, получают значение почетных титулов.
Петр I лично награждал своих чиновников особыми званиями и гражданскими чинами. Вначале таких чинов было два: действительный тайный советник и тайный советник. Вскоре были к ним присоединены еще два: действительный статский советник и статский советник. Петр чинами награждал редко и преимущественно лиц, занимавших высокие должности. Действительные тайные советники при Петре были членами тайного совета, собиравшегося при царе для обсуждения важных государственных дел.
При преемниках Петра I, в особенности при Екатерине II и Павле I, в “Табель о рангах” внесены были дополнения. Раздавалось уже не четыре-пять чинов, как при Петре I, а 12. Чины, пожалованные за отличие, становились особой наградой, царской милостью.
В 1834 году выходит положение о порядке производства в чины по гражданской службе, а в 1844 году утверждаются дополнительные правила к уставу о гражданской службе. Производство в чины по-прежнему зависело от занятия соответствующих должностей, подразделенных на 14 разрядов, или классов. Награждение чинами разрешалось лишь одною степенью выше того класса, в котором числилась занимаемая чиновником должность. И раньше, и при Николае 1 чиновники считали для себя почетным, если их именовали соответствующим военным чином. Так, например, коллежский асессор Ковалев в повести “Нос”, “чтобы более придать себе благородства и веса… никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда майором”, а знакомого ему надворного советника, он, “особливо, ежели то случалось при посторонних”, называл подполковником.
Гоголь показал николаевскую бюрократию, живущую одним помышлением о чинах, о должностях. Режим бюрократического государства довлеет над каждым из гоголевских героев, на какой бы чиновничьей ступени он ни находился. И какие бы “добрые движения” ни были доступны сердцу бюрократа, “чин весьма часто мешал им обнаруживаться”. Так было с “значительным лицом”, явившимся причиной смерти Акакия Акакиевича. “Получивши генеральский чин, он как-то спутался, сбился с пути и совершенно не знал, как ему быть. Если ему случалось быть с ровными себе, он был еще человек, как следует, человек очень порядочный, во многих отношениях даже не глупый человек; но как только случалось ему быть в обществе, где были люди хоть одним чином пониже его, там он был просто хоть из рук вон…”.
Гоголевский Поприщин, которого нужда и социальное неравенство постепенно сводят с ума, говорит о своем начальнике отделения: “Да я плюю на него! Велика важность надворный советник!.. Я разве из каких-нибудь разночинцев, из портных, или из унтер-офицерских детей? Я дворянин. Мне еще сорок два года – время такое, в которое, по-настоящему, только что начинается служба. Погоди приятель! Будем и мы полковником, а может быть, если бог даст, то чем-нибудь и побольше…”.
И сколь ни парадоксальны и фантастичны с точки зрения живой человеческой личности такие отношения, они живучи: так, например, в рассказе Чехова 80-х годов “Шило в мешке” воскресла та же ситуация “Ревизора”, только чиновники Чехова меньше трусят и лучше прячут концы в воду. А в рассказах “Смерть чиновника”, “Чтение”, “Мелюзга”, “Восклицательный знак” – все те же гоголевские башмачкииы и поприщины, которые для “значительных лиц” своего времени такие же “нули”. Городишко Сквозник-Дмухановского – микроскопическая клетка всего социального организма. Секрет художника заключался в умении воплотить в этой ячейке основные особенности жизни самодержавной России.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)