Минорные чувства в поэзии Рубцова
В стихах, перепечатываемых из предыдущих сборников в последующие, Рубцов делает поправки, усиливающие минорные чувства. Интересна и показательна такая поправка в стихотворении “Отплытие”. В сборнике “Душа хранит” конец второй строфы этого стихотворения звучал так: “Но глядя вдаль и вслушиваясь в звуки, я ни о чем еще не пожалел”. Через год в книге “Сосен шум” строка оказалась измененной: “Я ни о чем еще не сожалел”. Заменена всего одна буква, а смысловое значение изменилось очень существенно: “пожалел” выражает
Из стихотворения в стихотворение переходит не только постоянное настроение, но и образы, перекличка которых придает стихам особенно глубокий смысл. Так, в “Последней осени” поэт говорит о Есенине, что “он жил тогда в предчувствии осеннем уж далеко не лучших перемен”, а в стихотворении “Прекрасно небо голубое” то же самое говорит и о себе: “Я жил в предчувствии
Последнее отпущенное ему время Рубцов прожил в Вологде, лишь изредка покидая ее и тут же возвращаясь обратно. Но если по морям поэт путешествовал отважно и радостно, то на земле было совсем по-иному, причем с самого начала его творческого пути: стихотворение “Поезд”, очень показательное в этом смысле, написано им еще до поступления в Литинститут. В нем дважды повторяется строчка о том, что поезд мчался “перед самым, может быть, крушеньем”. Затем автор еще раз подчеркивает:
Вместе с ним и я в просторе мглистом
Уж не смею мыслить о покое, –
Мчусь куда-то с лязганьем и свистом,
Мчусь куда-то с грохотом и воем,
Мчусь куда-то с полным напряженьем
Я, как есть, загадка мирозданья.
Перед самым, может быть, крушеньем…
Однако тогда поэт убеждал себя, что предчувствия его обманывают, что “какое может быть крушенье, если столько в поезде народу?”. А теперь, когда он остался один, оно, это крушение, все-таки произошло.
В последних стихах Рубцова уже слышится не столько любовь к родине, сколько вызывающая, горькая насмешка и над патриархальным покоем, и над “добрыми Филями”, о которых когда-то поэт писал с теплой, доброй иронией…
Эх Русь, Россия!
Что звону мало?
Что загрустила?
Что задремала?
Давай пожелаем
Всем доброй ночи!
Давай погуляем!
Давай похохочем!
И праздник устроим,
И карты раскроем…
Эх! Козыри свежи,
А дураки все те же.
В посмертном издании стихов поэта “Подорожники” впервые опубликованы стихи, в которых этот разлад с людьми приобретает поистине трагическую окраску. Теперь поэтом овладевает не прежняя “светлая печаль”, а печаль “темная”, “тревожная”, а само слово “печаль” становится самым употребительным в лексике Рубцова. Повторенный семь раз в одном стихотворении – “Прощальное” – эпитет “печальный” органично вписывается в контекст и не допускает никакой смысловой замены. Здесь Рубцов сумел переплавить в себе и густую, избыточную, мрачноватую образность Клюева, и есенинскую грусть по уходящей деревне, и Кольцовскую чуть горьковатую удаль, и возвышенную печаль Блока… Иного поэта трудно уличить в явных заимствованиях, и все-таки стихи его похожи на тысячи других. Здесь же, наоборот, проявились характернейшие черты поэтической личности Рубцова. Грусть, страдание у него предстают как апофеоз человеческой личности, как утверждение подлинной человечности и гуманизма. Такие стихи будят и сострадание, и чувство очищения души от всего мелкого, наносного, необязательного, временного, чуждого…
Отложу свою скудную пищу
И отправлюсь на вечный покой.
Пусть меня еще любят и ищут
Над моей одинокой рекой.
Пусть еще всевозможное благо
Обещают на той стороне
Не купить мне избу над оврагом
И цветы не выращивать мне…
Печальный смысл этих строк откроется еще глубже, если сопоставить их с другими, написанными чуть раньше: “Село стоит на правом берегу, а кладбище – на левом берегу…”. Говоря о всевозможных благах на той стороне, поэт ощущает себя уже на этой, где кладбище…
После таких стихов можно было ожидать самого страшного, и оно произошло: в крещенские морозы, в ночь с 18 на 19 января 1971 года Николай Рубцов погиб.
Циклы последних стихов Рубцова во многих журналах, поэтические сборники “Зеленые цветы”, “Последний пароход”, “Избранная лирика”; наиболее полные издания – “Подорожники” в издательстве “Молодая гвардия” и однотомник из серии “Поэтическая Россия” издательства “Советская Россия” – вышли уже после смерти их автора. Но поэт жив, пока живы его стихи. А стихи Рубцова, судя по всему, встанут в ряд созданий долговечных, нетленных.
Чудо поэзии Николая Рубцова прочно заняло свое место в русской литературе, и ценность его с течением времени, несомненно, будет возрастать. Свои “новые слова” поэт может говорить и после смерти.
Рубцов не успел раскрыться во всю силу своего поэтического дара, кое-что в его творчестве может показаться спорным и объективно неверным. Но он был большим русским поэтом. А творчество больших мастеров, как заметил Блок, подобно не французскому регулярно подстригаемому и пропалываемому парку, “а вольно разросшемуся русскому саду, где непременно соединяется всегда приятное с полезным и красивое с некрасивым. Такой сад прекраснее красивого парка, творчество больших художников есть всегда прекрасный сад и с цветами, и с репейниками, а не красивый парк с утрамбованными дорожками”.
Творчество Рубцова, ставшее значительным явлением в нашей литературе, будет способно подарить радость открытия и эстетического наслаждения не только современному, но и грядущему читателю.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)