Герой романа Ф. М. Достоевского “Идиот”
В романе ” Идиот ” Достоевский подводил итог многим своим размышлениям о христианстве, о личности Христа и судьбе его учения в миру. “Главная мысль романа, – писал Достоевский, – изобразить положительно прекрасного человека”. Перечисляя лучшие образцы мировой литературы, на которые он ориентировался, Достоевский говорит, что единственное “положительно прекрасное лицо” для него Христос. И еще Дон Кихот, но он прекрасен потому, что в то же время и смешон, отчего “является сострадание к осмеянному и не знающему себе цены
Слово “идиот”, по В. Далю, означает “малоумный, неосмысленный от рожденья, тупой, убогий, юродивый”. Достоевский наделил М. той “неосмысленностью от рожденья”, от которой князь лечился в Швейцарии у доктора Шнейдера. Он появился в России без гроша в кармане, не зная, где будет жить, но с огромным любопытством к стране, где родился. Каждому встречному он открыт как ребенок и радостно готов принять все, что мир ему покажет. При этом М. полон своих серьезных мыслей и не знает, кому можно их изложить. Первый, кому он излагает свои впечатления о смертной казни и убежденность, что убивать
Но вылечить эти души невозможно – обстоятельства реальной жизни сильнее князя, и, сам того не желая, он каждый раз лишь провоцирует катастрофы. Его простодушие и доброта лишь повод к раздорам в обществе, где корысть и собственничество составляют первооснову. Его способность сострадать поначалу озадачивает, вызывает у всех подозрительность и неверие, а потом становится для князя подлинным несчастьем, потому что в путанице и хаосе различных ситуаций он приходит к мысли, что “сострадание есть главный закон бытия”, и отказаться от этой мысли уже не может. Князь М. уверовал в эту истину, в которую не верит никто. Страдают по-своему все – не сострадает, однако, никто. Каждый жаждет участия и помощи, но помочь другому не умеет.
Еще в Швейцарии Князь Мышкин понял, что ему хорошо только с детьми: “Через детей душа лечится…” Но в романе “Идиот” нет детей, лишь тринадцатилетний Коля Иволгин (который, кстати, понимает о происходящем больше взрослых). Достоевский отказался от мысли описать “детский клуб”, возникающий около князя. “Князь в деле”, “тверд в деле” – это осталось вне пределов романа. Никакого “дела” у князя нет. Его “делом” становится жизнь Настасьи Филипповны, Аглаи, Ипполита. Дар проницательности позволяет князю в каждом из этих очень разных персонажей разглядеть ребенка, и каждый такой ребенок становится мучителем князя, потому что давно вырос и захвачен своими страстями и болезнями. “О, какой же вы маленький ребенок, Лизавета Прокофьевна!” – обращается М. к генеральше Епанчинои, та соглашается, а потом вконец умучивает князя своими родительскими заботами. Конечно же, дитя и Аглая, но это ребенок вздорный, капризный, балованный. Большая часть романа посвящена Ипполиту, чахоточному юноше, который хочет “объясниться” с человечеством перед смертью, пытается застрелиться, пишет “Объяснение” и т. п. М. и тут понимает самую суть: Ипполит одинок, измучен своими комплексами и жаждет простого человеческого участия.
Самая большая, непоправимая беда для князя – это Настасья Филипповна, лицо которой, впервые увиденное на портрете, поразило его соединением страдания и гордости. Страдания Настасьи Филипповны становятся для М. мукой и ужасом – он не знает, как их лечить.
Действие романа происходит на Гороховой, на Песках, то в Павловске, то на Петроградской, оно возбуждается атмосферой странного города. Петербург приобретает как бы свою власть над людьми и, в частности, над М., но это уже не та власть, которую имел город над Мечтателем в “Белых ночах”. Та власть полна поэзии и юного очарования. Теперь перед нами другой город, вернее, тот же, но в другое время. Он уже не отделен от мира, связан с Европой железной дорогой. И то, что называют западной цивилизацией, причудливо отражается в российском зеркале.
В набросках к “Идиоту” на каждой странице преступление, деньги, продажа, карьера, суд и т. д. Все это выглядит путаной, рукой безумца рисуемой картиной. Одно страшное лицо возникает, тут же стирается, закрывается другим лицом, фигурой, только рукой, только глазом, но и в этом глазе – та же страсть, тот же ужас. По ходу создания романа прояснялся сюжет, и в центре его возник невероятный женский облик. Он и поразил князя. Его, как слабого ребенка, затянула круговерть человеческих отношений, в центре которых – Настасья Филипповна. Он увидел ее, и теперь, о чем бы он ни думал, он живет только Настасьей Филипповной. Они, не сходясь, уже сошлись – у них общее одиночество и высота духовности. Достоевский пишет в записной книжке: “Любовь христианская – Князь”.
И трижды помечает на полях черновиков: “Князь Христос”. М. наделен даром “высшей любви”, лишенной расчетливости. Но эта “высшая любовь” князя, который невинен и не знает женщин, превращается в муку для Настасьи Филипповны. Женщина знала (еще девочкой узнала) оскорбительную страсть развратного Тоцкого, потом она узнала страсть Рогожина, думавшего купить ее за сто тысяч. В князе она впервые “человека увидела”. Увидела – и полюбила, хотя и таит это до времени. А князь ничего не таит, “ему бы только любить”. Поцеловать портрет Настасьи Филипповны для него – абсолютное, полное выражение чувства, не ждущего большей полноты. С точки зрения обыкновенных людей, это идеализм, бесплатное рыцарство. Последнее подметила Аглая, прямо адресовав М. стихи о “рыцаре бедном”.
“Что-то тяжелое и неприятное как бы уязвило князя”, когда он услышал это чтение. Его “высшая любовь” стала предметом восхищения, но вместе с тем и осмеяния. Аглая вторглась туда, где никому нет места, и нарушила то, что нарушать нельзя. Вторжение Аглаи в интимную жизнь князя становится роковым: М. запутывается и в конце концов уже не знает, не может сказать, кого он любит, Аглаю или Настасью Филипповну. Он приходит к тому, что любит обеих; помимо воли князь сталкивает двух женщин в жестоком поединке.
А потом Князь Мышкин окончательно запутывается – утешает Настасью Филипповну, покорно становится ее женихом, внешне спокойно принимает известие, что та убежала с Рогожиным, по всему городу ищет Настасью Филипповну и Рогожина, собственно, уже зная, что случилось. Рассудок князя не выдержал всего, что пришлось ему увидеть и пережить в России, – “князь попал опять за границу, в швейцарское заведение Шнейдера”.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)