Видите ли вы общее между любовью героини и любовью Маруси Чурай?
Вопрос О вечном в человеческой душе, завяленный выше, дал бы возможность учителю перейти на третьем уроке к разговору о человеческой личности в контексте времени, истории на основе поэзий “Жизнь идет и все без корректур” и “Уже началось, наверное, будущее…”. Задумаемся вместе с учениками, что же соединяет эти два стихотворения?
После ученических раздумий излагаем нашу мысль: прежде всего – чувство ответственности человека перед обществом. Второе – единство временной цепи: вчера – сегодня – завтра, в центре которого
Предметом для отдельного разговора могла бы стать заключительная мысль стихотворения: “Пусть хрупкие пальцы этики тронут вам сердце и уста”. Как проектируются эти слова на жизнь каждого? В чем заключается самоценность человеческой жизни, отдельной индивидуальности? Как фраза “Любите травинку и животное” соотносится с жизнью человека в нашу эпоху? Этот весь вопрос для дискуссии, которая может быть проведена на основе философской лирики Лины Костенко, чье сердце болит тревогами мира. Отдельным предметом в процессе формирования ученических суждений о судьбе народа в общественно-историческом прогрессе следует отделить поэзию “Цавет танем!” Учитель может начать работу над этим произведением из короткого раздумья, предусматривая дальше активизацию ученических знаний рядышком вопросов. Короткое вступительное слово может иметь такой акцент. “Цавет танем!” – это фраза, произнесенная по-армянски, стала известной во всех концах нашей земли после большой трагедии, которая выпала на судьбу армянского народа после землетрясения. “Твою боль беру на себя” – высокогуманные слова. Это знак эпохи, так как все братские народы да и весь мир бросился на помощь несчастной земле. Именно эта ситуация проявила могущественное общечеловеческое чувство милосердия, сопереживания, активной доброты, которые вылились в минуту всеобщего единения вокруг человеческой беды. Эта фраза стала названием одной из поэзий Лины Костенко, которая вошла в школьную программу. И сначала попробуем сосредоточить внимание учеников на той драме, которая вызвала горячий отклик в человеческих душах. Нам кажется, что детям необходимо предложить вопрос, который бы выводил их мысли за границы отдельного факта, учил их от определенной ситуации переходить к аналогиям, а далее – к обобщениям. Приблизительные ориентиры для учителя могут быть таковы: Что знают ученики об истории Армении? Что могут сказать о культуре этого народа? Судьба ли лишь армянского народа породила это стихотворение? Что дало возможность автору возвыситься над отдельным фактом? Могут ли выпускники провести аналогию между драмой армянского народа и украинского в историческом, языковом и культурном аспектах? Ощущают ли ученики подтекст этой поэзии? Какие ассоциации, какие мысли вызывают нижеследующие строки:
Бредут, бредут изгнанники… Бредут бездомные люди… А ни крыши же, ни приюта,- букварь им на уме! Их топчут сытые кони, звенят чужие стремена, А буквы прорастают в легенды и песни.
Как понимаю метафору, на которой построена мысль: “… те буковки армянские выводят, как стебли, и слезами поливают, и буквы принялись”? Почему Лина Костенко активно пользуется приемом повтора (“А ветер, ветер, ветер!..”; “Бредут, бредут изгнанники…”). Какого эффекта достигает этим автор? Собственно, именно через категорию памяти можно перекинуть мостик к тому массиву поэзий Лины Костенко, о котором шла речь на первых уроках (проблема “человек и война”). Таким образом, подчеркнем полифоническое, многопроблемное звучание лирики Лины Костенко. Было бы уместным на уроке коротенькое, возможно, даже поэтическое представление С. Капутикян, армянской поэтессы, чистого и мужественного голоса души народа, которому Лина Костенко и посвятила эту поэзию. Считаем необходимым, пусть коротко, но остановиться на проблеме “художник и общество”, какой ее видит Лина Костенко. Общепризнанный тезис о категории боли как один из могущественных импульсов поэзии, сформулированная еще Л. Первомайским (“Стих начинается не с заглавной буквы, а из большой боли, которую и не измеришь…”), расширяются Линой Костенко за счет категории совести – вечного фактора творчества, которое передается в наследство от старшего поколения мастеров к тем, кто приходит им на смену. Это же раздумье поэтессы – “Ты, неизмерима совесть мастеров, тебе не страшно навигаций Леты…” – это и дань мудрым предшественникам, и предостережение современникам, и кодекс для себя самой, выверенный меркой вечной работы, как судьбы, которую сама себе выбрала:
Я – жница поденная. Тяжела моя работа. За целую жизнь я не выжму ее.
Жажда общественности – движущая и определяющая сила поэзии Лины Костенко, которая объединяет в себе вечную ответственность художника за судьбу и счастье народа с уникально личностным ощущением своей генеалогии. Между приведенными выше строками из раннего сборника “Странствия сердца” и мучительно выстраданным определением своего “Я” – “моего народа веточка терновая” (“Сад нетающих скульптур”) – дистанция, длиной в два десятилетия. И если вспомнить, какими сложными и неблагоприятными для творческой личности эти года были, то достойной удивления видится последовательность Лины Костенко – человека и художника, которая свое гражданское кредо определила еще в начале поэтической тропы, будто предусматривая ту неволю сердца, ума и слова, которая ей и ее единомышленникам судилась надолго:
Не избегай в пути круговорота Пусть руки закалятся твои, Так как придется плавать и против, И поперек отвесного течения…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)