Отображение национального самосознания героев в произведениях Александра Довженко
Чтобы не создавал Александр Довженко, выполняя кощунственные партийные заказы, он оставался украинцем. И герои его произведений также были украинцами – большими и малыми, людьми, которые осознавали свою безоговорочную преданность родной земле во время отравленных фальшивых советских лозунгов о слиянии наций. Самобытные фигуры украинцев, изображенные в киношедевре “Земля”, ошеломили мир. В фильме и до сих пор поражают сцены в доме Билоконя, неистовство Фомы, который вкручивается в землю, как червь, кадры с невестой тракториста Василия,
А пожилые в “Земле” да и в предыдущих фильмах – это поэтическое воплощение извечных народных традиций. В “Земли” возникает во всей полноте наша Украина, мощный пульс жизни которой проходит сквозь сердца крестьян, сквозь небесный ливень света, который их озаряет и дает им родниковую силу. “Весь ясный подсолнечный мир, – читаем в сценарии, – стоял неподвижно, будто хор красивых детей, которые подняли в высоту свои радостные лица. А над “лицами” тихо сновали покинутые дедом золотые пчелы”. Величественная украинская
“Ой Бог мой! Что же оно будет с нами?”. С “нами” – это с ее родом, с родным селом, со всей Украиной. Олеся любит свой край и ее патриотизм не декларативный. Схваченная по дороге в Германию в третий раз и думая, что приходит ее последний миг, девушка из рода Запорожцев умоляет: “Дайте мне хотя горсть земли. Прошу вас. Родная земля моя”. Самым трагичным женским образом повести является образ Христи Хуторной, так как ее публично в партизанском отряде судят за искренность и правду – за доброе слово о своем мужчине, итальянском офицере. За то, что она не совершила ни одного преступления, ее, порядочную женщину, обозвали самыми грязными словами – “проституткой”, “подстилкой”… и “националисткой”.
Олеся и Христя – два основных компонента образа Украины: первая – ее поэтическая душа, а вторая – ее трагическая судьба. Если красоту и нежность Украины воспето в образах девушек и матерей, то ее силу и мужество воплощено в мужских образах, главным образом, в одной семье Запорожцев – Лаврине, главе рода, и пятерых его сыновьях – Романе, Иване, Савке, Григории и Трофиме. Запорожцы – люди трудолюбивые, стойкие, веселые и гордые. Когда гордому Савке во время налета немецких самолетов советуют падать, он будто нехотя отвечает: “А с чего бы мне падать? Идем на войну и будем от первой бомбы падать?”. Автор недаром выделяет образ Лаврина Запорожца, перед которым – казацкие традиции, а в нем и за ним – его род, его пятеро сыновей. Выданный полицаем, схваченный фашистами, Лаврин не теряет мужества, с большим достоинством разговаривает с палачом. Силу он черпает в ненависти к оккупантам:
– Ты страдаешь? – Нет. – Почему? – Я тебя ненавижу.
Как атлант, как Антей, борется Лаврин с начальником полиции, и безоружный побеждает вооруженного. “Они били друг друга тяжелыми и ржавыми обломками своей трудной истории”. Лаврин и в самом деле был человеком казацкой закалки: не только сам выиграл битву за свою жизнь, а и зажег жаждой свободы всех других в концлагере: “Поднимайтесь, кто сильный и смелый. Кто жить хочет, вылезай из могил!.. Ни шагу назад. Вперед!” и произошло чудо: “Такого еще не видел ни украинский месяц, ни звезды. Запорожец один уничтожил половину вражеских автоматчиков… Он выводил людей на волю”. Написано это в духе лучших традиций нашего народного эпоса. Исторических песен и дум. Читаешь страницы, посвященные Лаврину Запорожцу, – и перед тобой растет и растет чуть ли не Прометеевская фигура, похожая на Байду, Сирко, Наливайко, Богуна, Тютюнника. Под стать Лаврину и его сыновья, особенно – Роман. И умирая шутит – это сказано об украинце. Более всего в повести шутит разведчик Мина Товченюк. В гестаповских застенках на грозный вопрос:
“Где партизан Запорожец?” – отвечает: “Где куст, там и Запорожец, где лес, там и тысяча”.
И не только шутит, играя словами, а действует с юмором. Пойманный и приведенный в штаб, он сумел залезть на печь и оттуда все выслушивать. Во время переполоха Мина мог убежать, но взял да и вернулся снова на печь, так как, дескать, еще не все выведал. Мина шутит даже под виселицей, приговоренный к смерти, смело всячески обзывает немцев. Когда же в село ворвались партизаны, Мина сняв петлю, начал по-хозяйски складывать веревку. Так в образах Запорожце, Кравчины, Бесараба ожила в нашей литературе славная казацкая победа. Творчество Довженко убеждает, что существует патриотизм, который значительно глубже деклараций и лозунгов, он – в генетической памяти мозолистых рук труженика-земледельца.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)