Демон и Тамара в одноименной поэме Лермонтова
Именно Демон, а не человек, мог “всю жизнь, века без разделения и наслаждаться и страдать”. Демону были под стать нечеловеческие страдания: “Что повесть тягостных лишений, Трудов и бед толпы людской Грядущих, прошлых поколений. Перед минутою одной Моих непризнанных мучений?” Именно Демону свойственно безграничное презрение или ненависть к окружающему
Где нет ни истинного счастья, Ни долговечной красоты, Где преступленья лишь да казни, Где страсти мелкой только жить, Где не умеют без боязни Ни ненавидеть, ни любить
Он обречен
На мгновенье Неизъяснимое волненье В себе почувствовал он вдруг. Немой души его пустыню Наполнил благодатный звук И вновь постигнул он святыню Любви, добра и красоты”. Но затем опять та же гордая замкнутость: Когда ж он пред собой увидел Все, что любил и ненавидел, То шумно мимо промелькнул И, взор пронзительный кидая, Посла потерянного рая Улыбкой горькой упрекнул…
Типизированный
Ситуация Демон – Тамара напоминает ситуацию Арбенин – Нина. Но условно-романтическая трактовка Демона освобождает героя от ревности, от подозрения в измене, снижающих его величие. Близкие к этому отношения Печорина и Веры (“Княгиня Литовская”) точно так же мельчит обыденный мотив их разлуки и замужества Веры. Гибель Тамары – результат столкновения обыкновенного, но живого в своем душевном смятении человека с титанической натурой Демона. Злой дух торжествовал – он приобщил Тамару к своему миру. Об этом говорит облик лежащей в гробу Тамары:
Улыбка странная застыла, Едва мелькнувши на устах; Но темен, как сама могила, Печальный смысл улыбки той: Что с ней? Насмешка ль над судьбой, Непобедимое ль сомненье? Иль ‘к жизни хладное презренье? Иль с небом гордая вражда? Как знать? Для света навсегда Утрачено ее значенье!
Романтична поэма и по своей форме: построение ее подчинено задаче раскрыть внутренние переживания центрального героя, противопоставленного всему окружающему миру,- отсюда обилие монологов героя, патетически-декламационный слог, единый во всей поэме, одинаковый в речи автора и его любимого героя. От редакции к редакции романтизм поэмы не ослабевает, но,, как это было в ” Мцыри “, по сравнению с предшествующими ей поэмами, редакция “Демона” 1838 года обнаруживает воздействие реалистической манеры лермонтовских произведений 1836-1837 годов: перенесение места действия на Кавказ, что ослабляет отвлеченность поэмы, обрисовка быта и использование преданий горцев, большая психологическая мотивированность характеров Демона и Тамары.
Все это, однако, не выводит поэму за пределы романтизма. Но при неизменно романтическом характере поэмы во всех ее восьми редакциях образы Демона и Тамары подвергались существенным изменениям, пройдя в процессе переработок три важнейшие стадии. В редакциях 1829-1834 годов, т. е. в первых трех и в пятой (четвертую составляет лишь небольшой набросок, оставшийся незавершенным), Демон губит монахиню “от зависти и ненависти”, ревнуя ее к ангелу, метя небу, пославшему его: “Красавице погибнуть надо, Ее не пощадит он вновь. Погибнет: прежняя любовь Не будет для нее оградой!” В шестой редакции мотив мести перестает играть сколько-нибудь существенную роль.
Пораженный красотой Тамары, при виде ее вновь постигнув “святыню любви, добра и красоты”, Демон убирает со своего пути жениха Тамары и ангела и, добившись любви Тамары, тем самым губит ее. Торжество Демона в этой редакции заключается не в осуществленной мести, а в том, что и Тамаре стали доступны “к жизни хладное презренье” и “с небом гордая вражда”. Последние две редакции не содержат мотива близости Тамары и Демона и снимают его торжество. При описании Тамары, лежащей в гробу, опущены приведенные выше стихи из шестой редакции, в том числе так понравившаяся Белинскому строчка: “Иль с небом гордая вражда”, и об улыбке лежащей в гробу Тамары сказано совсем другое:
О многом грустном говорила Она внимательным глазам:
В ней было хладное презренье Души, готовой отцвести, Последней мысли выраженье, Земле беззвучное прости, Напрасный отблеск жизни прежней, Она была еще мертвей, Еще для сердца безнадежней Навек угаснувших очей.
Уже в седьмой редакции появляется клятва Демона, пронизанная стремлением к примирению с небом. Торжество ангела в восьмой редакции приводит к полному поражению Демона. Рассказ о нем завершается прежде отсутствовавшими стихами:
И проклял Демон побежденный Мечты безумные свои, И вновь остался он, надменный, Один, как прежде, во вселенной Без упованья и любви!..
Последние две редакции, таким образом, меняют общий смысл поэмы, резче подчеркивают несостоятельность Демона, привносят в произведение мотив примирения с действительностью. Это достигается даже ценой нарушения внутренней логики поэмы: слова. “Демон… вновь остался… без упованья” противоречат всему предшествующему тексту, где “упованье” является одной из важнейших черт его характера. Такие несоответствия, а главное противоречащее всему творчеству Лермонтова, в том числе и творчеству последних лет, ослабленное звучание последних двух редакций, свидетельствуют о том, что они являются результатом автоцепзуры.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)