Жолковский Александр Константинович
Жолковский Александр Константинович (р. 1937) – литературовед, лингвист, эссеист, прозаик. В 60-70-е гг. – представитель Московско-Тартуской семиотической школы. Эмигрировал в США. В настоящее время – профессор славистики Университета Южной Калифорнии. Автор статей структуралистского и постструктуралистского характера, а также книги “”Блуждающие сны” и другие работы” (М., 1992; 2-е, доп. изд. – 1994), в центре которой проблема интертекстуальности. За границей заявил о себе и как писатель.
В 1991 г. в России издана книга рассказов
Унесенный третьей волной эмиграции в США, Александр Жолковский стал сочинять, уже будучи известным ученым-филологом. На Западе структуралист Жолковский превратился в постструктуралиста. Постструктурализм же ориентировал на литературоведение-творчество, метафорическую эссеистику, “двойное письмо” (см.: 13, с. 375-376). Именно в таком роде литературы и нашел себя Жолковский. В прозе Жолковского преломилась тенденция к сближению литературы и литературоведения, созданию произведений как бы на их границах.
Язык литературы и язык литературоведения у Жолковского выступают как равноправные.
Немалое место отводит Жолковский развертыванию научных гипотез, идей, концепций, а также – филологическим забавам и развлечениям, демонстрирующим изощренную игру ума. В одних случаях он вводит в культурный оборот “недозревшие” до научных публикаций идеи, чтобы “добро не пропадало”, в других, напротив, в нескольких фразах излагает содержание многолетних исследований. Но с собственно научными работами тексты Жолковского имеют мало общего, они созданы по законам постмодернистской художественной/нехудожественной прозы. Форма психоаналитического исследования (“Аристокастратка”), литературных мемуаров с элементами рецензии на ненаписанную книгу (“Вместо некролога”), материалов к научной биографии и отчета о научном эксперименте (“НРЗБ”) демонстрирует пути расширения возможностей жанра рассказа за счет интеграции литературой материала, жанров, языка литературоведения.
Жолковский следует тенденции, заявившей о себе в творчестве Борхеса, писавшего рассказы в виде очерка творчества писателя, примечаний к несуществующей Энциклопедии, к несуществующему роману и т. д. (т..е. имитировавшего литературоведческую работу, создавая вымышленные от начала до конца произведения). Влияние Борхеса ощутимо и в обращении к жанру рассказа-эссе на литературную тему, подчас – с автобиографической подоплекой (“Посвящается С.”, “На полпути к Тартару”, “Дачники”).
Своеобразие данных произведений оттеняет их сопоставление с произведениями другого типа, с которыми мы встречаемся в творчестве Жолковского, – написанными в традиционной манере с использованием кода “рассказа в рассказе”. Они дают представление об эмигрантской интеллектуальной среде, являющейся “потребителем” старого и нового искусства (“Змей Горыныч”, “На пляже и потом”, “Бранденбургский концерт № 6”). Литература, живопись, музыка, литературоведческие исследования выступают здесь в качестве катализатора психологических процессов, влекущих к исповеди, повествованию о пережитом, воссозданию истории из жизни общего знакомого, – рассказывания о чем-либо.
Эти произведения как бы лишены авторства. Индивидуальные различия в речи рассказчиков стерты. Все они говорят на одном общеинтеллигентском языке (с теми небольшими отличиями, которые наложила эмиграция). Язык для них – не цель, а средство, средство коммуникации, передачи информации. Использованный в эстетической системе координат, такой язык демонстрирует изношенность и омертвление реалистического стиля как характерной черты современной словесности. Не отсюда ли ощущение старомодности “рассказов в рассказах”? Вот несколько примеров:
“Слушай же. В 19… году я отдыхал в довольно приличном санатории под Ялтой…” ;
“Андрей, – начала она свой рассказ, – был человек замечательный во многих отношениях”;
“Это было страшно давно, почти что в детстве, в первую мою поездку на юг…” (с. 86).
Жолковский по-своему фиксирует явление “дежа вю” как неотъемлемой приметы постсовремености. Привычное, а потому незамечаемое становится видным по контрасту с рассказами первого типа, в которых писатель и стремится вырваться из-под власти “дежа вю”.
Поскольку устоявшихся определений для обозначения такого рода межжанровых образований, какие возникают при создании произведений на стыке литературы и литературоведения, литературы и эссеистики, не существует, Жолковский вслед за Сашей Соколовым (может быть, в шутку) предлагает называть их “прозами” (по аналогии с
Жолковский А. НРЗБ: Рассказы. – М.: Лит.-худож. Агентство “Тоза”, 1991. С. 33. Далее ссылки на это издание даются в тексте.
“Четвертой прозой” Мандельштама, характеризующейся жанровой зыбкостью, размытостью, “диффузностью”). “Прозы” могут иметь сюжет (“На полпути к Тартару”), могут быть бессюжетными (“Посвящается С.”), но их материалом и “героями” являются литературные тексты, отдельные элементы текстов: культурные знаки, символы, персонажи и т. д., – переосмысляемые, получающие новые интерпретации, пародируемые, наконец.
Жолковский вовлекает читателей в филологические и культурологические игры, позволяющие лучше понять закодированное в образах мировой культуры (конденсирующее в себе общечеловеческий духовный опыт), помогающие избавиться от заштампованных представлений, обострить эстетическую восприимчивость. Перипетии игры и составляют сюжет “проз”. Если в “рассказах в рассказах” писатель ориентируется на устную разговорную речь (целого интеллигентского слоя), то в “прозах” – на речь письменную: литературную, научную, профессионально окрашенную, при этом – насквозь цитатную. Мир здесь предстает как текст. Сгущенная цитатность, в некоторых случаях приобретающая характер центонности, призвана продемонстрировать феномен “эха” в культуре, явление интертекстуальности, ци-татно-кристаллизирующуюся природу культуры. Цитируются (чаще в пародийном плане) названия, сюжеты, идеи, образы, символы, метафоры, извлечения из текстов мировой литературы, труды по семиотике, собственные работы Жолковского-ученого.
Жолковский, перекодируя, цитирует Гомера, Еврипида, Овидия, Шекспира, Свифта, Донна, Вольтера, Гейне, Байрона, Гюго, По, Дж. Лондона, Пушкина, Карамзина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова, Горького, Ахматову, Волошина, Вертинского, Маяковского, Булгакова, Зощенко, Эренбурга, Ильфа и Петрова, Грина, Пастернака, Мандельштама, Жида, Кафку, Борхеса, Рота, Набокова, Солженицына, Евтушенко, Стругацких, Бродского, Сашу Соколова и исследования о них.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)