Сочинение на тему: Обломов и обломовщина в романе Гончарова
Чрезвычайно высоко отзываясь о романе Гончарова “Обыкновенная история”, Белинский все же. остался недоволен его финалом. По мнению критика, превращение романтика-идеалиста Александра Адуева в преуспевающего чиновника, “положительного человека” неправдоподобно: “Автор имел бы скорее право заставить своего героя заглохнуть в деревенской дичи, апатии и лени, нежели заставить его выгодно служить в Петербурге”.
Так критик наметил проблему которая стала центральной в следующем романе Гончарова. Там, а по определению Добролюбова,
Многие русские писатели не раз обращались к проблеме “естественного человека”. Нередко драматическая судьба героя с простым, неиспорченным сознанием, живущего по законам природы,, служила укором антигуманным основам “цивилизованного” об – щества. И у героя нового романа Гончарова проявляются черты “естественного человека”, удивительным образом сохранившиеся в середине XIX в. У Обломова есть собственный идеал цельного’ и гармонического человека, во имя которого он решительно отвергает суету, тщеславие, карьеризм, погоню за выгодной женитьбой, за богатством. “Нет,- восклицает он,- это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, какой указала природа целью человека”,. Однако желанные для Обломова идеал, “норма”, “рай” были возможны только для человека, у которого есть Захар и еще триста таких же Захаров и для которого “труд и скука были синонимами…”.
Обломов – помещик не только по своему происхождению, но и по духу, идеологии, сознанию. Он ощущает себя прежде всего барином – это его звание, положение, наконец, предназначение на земле, дающее ему право попрекать слугу и вообще всех крестьян в явной неблагодарности: “…для вас я посвятил всего себя, для вас вышел в отставку, сижу взаперти…”. Комизм сцены возрастает в силу полной убежденности Обломова в справедливости этих; обвинений, основанных на чистой фантазии. Однако Захар, искалеченный крепостным правом не в меньшей степени, чем Обломов, нисколько не сомневается в естественности и законности образа жизни и образа мыслей своего барина. Даже его капризы Захар “уважал внутренно, как проявление барской воли, господского права”. Противопоставляя свою неподвижность и мнимую независимость мирской суете, Илья Ильич не отдает себе отчета в том, что сам он является частичкой все того же ненавистного ему мира, где нарушается цельность человеческой личности, где, по его же убеждениям, “грамотность вредна мужику: выучи его, так он, пожалуй, и пахать не станет…”. Как справедливо сказано в одном из исследовании, “руссоизм” Ильи Ильича Обломова, “постановка им вопроса о норме человеческого существования постоянно помещичьи привычки, ставшие его второй натурой”. Изредка прозрение озаряет Обломова, и тогда он с гнетущим давлением начинает задумываться не только над своей жизнью, ( и над причинами, которые предопределили гибель всего доброго, но ныло в нем заложено:
“Кто-то будто украл и закопал в собственной его душе принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища… некой-то тайный враг наложил на него тяжелую руку в начало пути и далеко отбросил от прямого человеческого назначения…”
Вот ответ на вопрос, мучивший героя. Тайным врагом оказывается обломовщина, так колоритно и неповторимо нарисованная писателем. Во “Сне Обломова” перед читателем раскрывается идеальная картина патриархально-крепостнической утопии, главным содержанием которой, по словам Гончарова, были “сон, вечная тишина, милая жизнь и отсутствие движения”.
Большого мастерства достигает писатель в использовании категорий художественного времени и пространства. Характерно желание героя в части занять как можно меньше места, спрятаться в свой халат, как в футляр, отгородиться от жизни, ее шума, тревог, запросов. Положение меняется во второй и третьей частях романа: под воздействием Штольца, а затем и Ольги сфера действий и поступков Обломова расширяется, но до известных пределов. Роман строится по принципу кольцевой композиции. В четвертой части пространство героя становится снова предельно узким. Сонный покой снова обволакивает Обломова, “настоящее и прошлое слилось и перемешалось”. В первых частях романа время еще – хотя и медленно – двигалось. Оно убыстряется с появлением Штольца и Ольги; в четвертой же части время постепенно останавливается и даже имеет тенденцию повернуться вспять, в то далекое прошлое, когда лучшими сочинителями считались Дмитриев, Карамзин, Батюшков и Жуковский…
(1 votes, average: 5,00 out of 5)