Счастье для народа в одноименном рассказе Чехова
Мечтой о счастье не для одного человека, а для всех, для всего измученного русского народа озарен рассказ “Счастье”. Никто не знает, как к нему подступиться, и, где оно зарыто,- неизвестно. “Счастья много, говорят герой рассказа, 80-летний пастух,-так много, что его бы на всю округу хватило… На своем веку я, признаться, раз десять искал счастья… И отец мой искал, и брат искал, – ни шута не находили, так и умерли без счастья… Да, так и умрешь не повидавши счастья, какое оно есть… Кто помоложе, может и дождется.,.”
Сюжет повести
В красоте и лиризме описаний Чехов как бы меряется силой с другим великим певцом родной природы, Гоголем: “Во всем, что видишь и слышишь, чудится торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной суровой родине, и хочется летать над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство ее и вдохновение гибнут даром, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый безнадежный призыв: “Певца, певца!”
Болью за с родину, гордостью за ее красоту, верой в ее великое будущее пронизана повесть “Степь”. “Удалась она или нет, – говорят Чехов о повести “Степь” в письме к писателю Лазареву Грузинскому,- но, во всяком случае, она мой шедевр, лучше сделать не умею”.
Повесть “Степь” выдвинула Чехова в число лучших русских писателей. Взыскательный Щедрин назвал ее прекрасной и предсказал писателю великое будущее. Прочтя ее ночью, восхищенный Гаршин едва дождался утра, чтобы сообщить другу: “В России появился новый первоклассный писатель”.
Художник Репин писал в своих воспоминаниях: “Он (Гаршин) читал наш только что появившуюся тогда, я сказал бы, “сюиту” Чехова “Степь”… Большинство слушателей-и я в том числе-нападали на Чехова и на его новую тогда манеру – писать “бессюжетные” и “бессодержательные” вещи… Гаршин со слезами в своем симпатичной голосе отстаивал красоты. Чехова, говорил, что таких перлов языка, жизни, непосредственности еще не было в русской литературе”.
Гаршин и Чехов вошли в литературу почти одновременно. Как писатели они близки не только чутким отношением к человеческому страданию, но и общим пониманием задач искусства: будить совесть людей, “убивать их спокойствие”.
“Если искусство не поможет “перевернуть” жизнь, нужно ли такое искусство?” – этот вопрос в одинаковой степени мучил и Чехова и Гаршина, Но черта людей “гаршинского склада”, как их называл Антон Павлович,- “великолепное чутье к боли”, уравновешивалось у Чехова волевым характером, выработанной с юных лет привычкой держать себя в руках. Для тяжелобольного Гаршина “чутье к боли” оказалось роковым. Гнетущая обстановка реакции, когда, казалось, все в России покорилось злой воле самодержавия, сломила Гаршина. Писатель, на которого его современники возлагали большие надежды, кончил жизнь самоубийством в возрасте 33 лет, бросившись в пролет Лестницы.
В 1888 году Академия наук присудила Чехову Пушкинскую премию за сборник “В сумерках.”. “Премия для меня, конечно, счастье, и если бы я сказал, что она не волнует меня, то солгал бы… Вчера и сегодня я брожу из угла в угол, как влюбленный, не работаю и только думаю”,писал Чехов Григоровичу. Впервые в истории русской литературы ею был удостоен автор маленьких рассказов, сотрудник “чалой прессы”, “Газетные беллетристы второго и третьего сорта должны воздвигнуть мне памятник или, по крайней мере, поднести серебряный портсигар, – писал Чехов Суворину. Я проложил для них дорогу в толстые журналы, к лаврам и к сердцам порядочных людей. Пока это моя единственная заслуга, все же, что я написал и за что мне дали премию, не проживет в памяти людей и десяти лет”.
Писатель быстро “к успеху и овациям”.. Слава была для Чехова только малой частицей награды за его труд. Литератор: человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью”, – говорил Антон Павлович. Чехов понимал, что как художник он должен помочь людям найти ответ на важнейшие вопросы современности. Только сознание, что этот долг выполнен, могло стать для него наградой.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)