Система образов Андрея Болконского и Пьера Безухова в романе “Война и мир”
Система образов романа основана на четкой и последовательной антитезе народности и антинародности, нравственного и безнравственного, человечного и бесчеловечного, условно говоря, “кутузовского” и “наполеоновского”. Кутузов и Наполеон образуют в романе два своеобразных нравственных полюса, к которым тяготеют или от которых отталкиваются различные действующие лица. Что касается любимых толстовских героев, то они показаны в процессе их постоянного изменения, преодоления сословной замкнутости и эгоистической односторонности.
“Даже
Андрей Болконский и Пьер Безухов – лучшие люди своего времени и своего класса. Им присущи непрестанные духовные искания, нравственный протест против тяжелой путаницы действительности и вместе с тем постоянная борьба с собой, недовольство собственной жизнью. В 1857 г. Толстой написал:
“Чтобы
Таков жизненный принцип не только писателя, но и его героев, которые с полным правом могут быть названы героями пути. Героическая эпоха 1812 г. помогает им избавиться от эгоистического мировосприятия, от “наполеоновского комплекса”. Преодолевая ошибки, заблуждения, они приходят к пониманию своей общности с другими людьми, солдатами, пародом.
Князь Андрей Болконский, воспринявший от своего отца рационалистический тип сознания, предстает в первой половине романа как человек, живущий только умом, а не сердцем. Презрение к аристократическому обществу сочетается в нем на первых порах с честолюбивым желанием личной славы. Он готов отдать все на а свете “за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей…” Идейная эволюция князя Андрея имеет своей исходной” точкой его зависть к Наполеону. Так с самого начала романа возникает “наполеоновская тема” в ее соотношении с судьбами главных действующих лиц. Герой романа убежден, что исторические события вполне подчиняются воле одного человека. Узнав во время войны 805 г. о безнадежном положении русской армии, он мечтает, “что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения… Он соображал уже, как, приехав к армии, он а военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как одному будет поручено исполнение этого плана”.
Спокойное и негромкое мужество капитана Тушина и его солдат впервые заставило высокомерного князя Андрея проникнуться: уважением к людям, совершающим поистине героические поступки, вовсе не думая ни о славе, ни о подвигах. И все же желание прославить себя, сравниться с Наполеоном не оставляет Андрея Гюлконского. Только поэтому он и совершает свой подвиг во время Аустерлицкого сражения. Однако когда он, тяжелораненый, лежал на Аустерлицком поле, свет вечного, неизменного, высокого неба помог ему осознать, что все, о чем он мечтал раньше,- пустое и обман, все оказывается ничтожным по сравнению с этим бесконечным небом. Даже Наполеон, недавний кумир, представляется ему теперь маленьким и ничтожным, а напыщенно-красивые фразы французского императора – фальшивыми и неуместными.
Идейный кризис приводит князя Андрея к разочарованию к его честолюбивых планах. Много придется еще пережить герою романа, пока он найдет истинную дорогу. Состояние мрачной подавленности, пессимизма, вызванное крушением его надежд, смертью жены, нарушает Пьер Безухов с его призывами к деятельности, а затем в особенности Наташа Ростова, вернувшая князя Андрея к полноте ощущения живой жизни. А впереди у него – разочарование в гражданской деятельности, измена Наташи… В состоянии мрачной подавленности встречает он Отечественную войну, Бородинское сражение. И здесь-то приобщение к общенародному подвигу помогает ему поистине возродиться. Войну с Наполеоном он воспринимает как общенародную, а не только его личную трагедию: личное органически и естественно сливается с историческим и народным. Андрей Болконский окончательно преодолевает ложное представление о герое-одиночке, приходит к решительному осуждению “наполеоновской идеи”, к постижению духа русского народа, народной правды, народного понимания исторических событий. Под влиянием разговора с Кутузовым накануне Бородинского сражения, полностью усвоив его взгляды, Болконский говорит Безухову: “Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же? – От того чувства, которое есть во мне, в нем,- он указал на Тимохина,- в каждом солдате”.
Теперь, на Бородинском поле, князь Андрей уже не думает, Что он один в состоянии решить судьбу сражения. В полном соответствии с авторским пониманием законов войны он ощущает себя (так же, как и Кутузов) лишь частичкой той огромной силы, кото-рои суждено победить врага. “Делать и приказывать ему нечего пило,- сказано в романе о поведении полкового командира Андрея Пол конского во время Бородинского сражения.- Все делалось само собою”. Идейные искания князя Андрея в период от Аустерлица до Бородина – это его путь от Наполеона к Кутузову.
В отличие от Андрея Болконского Пьер Безухов обращается не к рациональному, а к нравственному началу в человеке. Это новый тип героя в русской литературе, сочетающий высокую интеллектуальную культуру, интерес к философским проблемам с цельностью натуры, искренним демократизмом, природной добротой. Он также занят поисками ответа на вопрос о смысле жизни, также стремится вырваться за пределы фальшивой, лицемерной морали светского общества. Пьер проходит через кутежи, масонство, филантропию, увлечение Наполеоном (которого сначала считал “величайшим человеком в мире”). Только Отечественная война приближает его к народной правде. Пьер обретает душевное равновесие, лишь постигая народный взгляд на жизнь и отрекаясь от индивидуалистического сознания. В плену, в непосредственном, тесном общении с простыми людьми, с Платоном Каратаевым к Пьеру приходит ощущение внутренней свободы.
Встреча С Платоном Каратаевым была для Безухова очень важным этапом в душевном постижении народа. Однако нет оснований преувеличивать влияние на него каратаевщины как пассивного начала народной психологии и даже видеть в этом отступление Толстого от исторической истины. Пьер идет своим путем, ибо жизнь без поисков, без движения для него немыслима. Когда Наташа спросила, одобрил бы Каратаев его участие в тайном обществе, Пьер ответил: “Нет, не одобрил бы… Что он одобрил бы, это нашу семейную жизнь”.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)