Краткое изложение романа Макса Вальтера Шульца “Мы не пыль на ветру”
Роман Макса Вальтера Шульца (род. в 1928 г.) “Мы не пыль на ветру” – о судьбе и исканиях Руди Хагедорна, юноши из рабочей семьи. Он тоже, подобно Вернеру Хольту, сменил гимназическую форму на солдатскую шинель. Рассказ о пути героя сочетается с философскими раздумьями и дискуссиями. Шульц концентрирует действие на относительно небольшой площади – в районе вымышленного города Рейффенберга, – стягивает его в рамках непродолжительного времени – апрель – август 1945 г. Роман воплощает самый момент перелома в истории Германии и всю
Атмосфера романа соткана из контрастов, из столкновений света и тьмы. Ослепительное сияние утреннего апрельского солнца – и обломки разбитых, обгорелых машин; трели жаворонков, парящих в голубизне неба, – и “колючий ужас перед бессмысленностью смерти”. Близость рассвета и сопротивление мрака (“Петухи кричат поутру”), поиски истины (“Совиные сумерки”), первые шаги в организации новой жизни под руководством коммунистов, освобожденных из концлагерей или вышедших из подполья (“Старый ствол”), – это части романа и этапы исканий героев.
Каждый персонаж дается
В центре спора, который ведут герои друг с другом и с самими собой, – проблема сущности и возможностей человека. Она приобрела совершенно особое звучание в годы, когда фашизм наглядно продемонстрировал возможность полной утраты человеком всяких признаков человечности и когда в борьбе против фашизма люди поднялись до беспримерных высот мужества, героизма. Время со всей остротой поставило вопрос, что есть человек; пыль на ветру, как думает Лея Фюслер, надломленная всем пережитым ею в фашистских застенках, или же “человек – это бог, лишь только он стал человеком, и если он бог – он прекрасен” (эти слова Гельдерлина взяты писателем в качестве эпиграфа к роману). Вопрос оборачивается проблемой жизнеспособности гуманистической традиции: может ли она служить опорой в современных условиях или она бессильна перед реакцией и варварством?
Проблема была для Германии жизненно важной. Гитлеровцы насаждали в стране духовную нищету, бросали книги в костер, они стремились выкорчевать из сознания народа самую память о достижениях немецкой и мировой литературы или же грубо искажали их смысл. После разгрома гитлеризма перед немецкой молодежью открылась возможность широкого приобщения к истинным ценностям культуры. Классика стала для многих живым стимулом в трудном расчете с прошлым. Философско-нравственный характер спора о человеке в романе “Мы не пыль на ветру”, роль этого спора в сюжетном развитии романа, его значение для исканий и самоопределения персонажей позволяют говорить о влиянии на творчество Шуль-ца философской прозы Томаса Манна, что отмечалось критикой и признано самим писателем. Несомненно также воздействие бехеровского “Прощания” с его рефлектирующим героем, трудно идущим к прощанию с прошлым, к прогрессивному мировоззрению.
Герои Шульца – люди его поколения, обыкновенные люди, те, кто, как и он сам, учились в гитлеровских школах, воевали в гитлеровской армии, были причастны к преступлениям фашизма. Писатель выясняет степень их внутренней готовности к переоценке ценностей, меру их способности на выбор нового пути. Он дает своей книге полемический подзаголовок: “Роман о непотерянном поколении”. Он проводит героев через испытание историей, и они проходят его по-разному.
Автор послал своего героя Руди Хагедорна в путь по страницам романа “без антифашистской форы”. “Надо смотреть горькой правде в глаза: большая часть даже пролетарской молодежи почти полностью забыла во времена фашизма об антифашистской борьбе отцов”, – писал Шульц, объясняя свой замысел. Романтический идеализм оберегает Руди от нацистской грязи, но он рождает также ложные надежды, мешающие познанию истины. Для того чтобы обратиться в реалистическую веру, обрести жизнеспособный, стойкий разум, Руди должен преодолеть в себе склонность к “доморощенной мистике”, к “одинокой беспомощно-честной” тоске. Он вдруг ощущает свою немоту, жаждет “освободиться от немоты, чтобы не умереть раньше своей смерти”. Немота Руди Хагедорна – мотив, развивающий брехтовскую тему немоты народа, воплощенной в Катрин из “Матушки Кураж”. В романе “Мы не пыль на ветру” он становится одним из лейтмотивов повествования. Руди вспоминает о солдатах, мучившихся поисками слова. Он пишет Лее Фюслер о своей непередаваемой словами немоте языка и мысли.
С образом Руди тесно связан образ дороги – ив этом тоже есть своя символика. Он идет по дороге, то извилистой, то прямой, как шоссе Москва – Смоленск, то в одиночку (“одинокому человеку на дороге казалось, что нечистая сила гонит его вперед”), то со спутниками, которые блуждают, как и он сам. Он идет к истине через хаос событий, через сумятицу мыслей и чувств. Подобно герою тетралогии Томаса Манна “Иосиф и его братья”, Руди как бы проходит через цепь смертей и возрождений: “суд духов” в гимназии – самопогребение на пути бегства из нацистской армии – тюремная камера… В итоге он, как и сам Макс Вальтер Шульц, становится школьным учителем на освобожденной земле.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)