Индивидуализм В ранней поэзии Брюсова по сути проистекал из стихийного недовольства наступающей властью капитала, ведущей к обезличиванию человека. Брюсов яростно защищал права личности, но эта защита не опиралась на какую-либо продуманную систему, не связывалась с утверждением идеи положительного общественного устройства.
Резкое “выламывание” Брюсова из традиционных литературных рамок, алогизм его художественных образов, неприятие “банальной” поэзии выражалось в явных крайностях, вплоть до парадоксальности однострочечного
Другой важнейшей чертой поэзии Брюсова 90-х годов было то, что ее лирический герой, в противовес герою символистской поэзии, все-таки понял тщетность своих попыток оторваться от реального мира, осознал свою связь со “здешней”, земной жизнью. “Никогда не разорвутся
Земля мне чужда, небеса недоступны, Мечты навсегда, навсегда невозможны… (“Мучительный дар”)
Уже в период творческого становления Брюсова противоречия его художнического миропонимания были острыми. С одной стороны, он не видит современной действительности (“Я действительности нашей не вижу, я не знаю нашего века”), с другой – он довольно точно воссоздает гнетущую обстановку капиталистического города и даже слышит “голос близкого к жизни возмездия”. С одной стороны, всем, кроме себя самого, он отказывает в способности понимать его стихи, с другой – жаждет, чтоб некий “друг” оценил их по достоинству. С одной стороны, он по-юношески робеет перед своей “недоступно-небесной” возлюбленной, с другой – упивается грубо-прозаической эротикой.
СпасаясЬ от бездны пошлости в настоящем, Брюсов то уходит в “века былые”, то стремится заглянуть в будущее, весьма абстрактно им представляемое. Объектом поэзии Брюсова уже в конце 90-х годов становится героический характер. Поскольку найти такой характер в современной действительности ему не удается,- поэт обращается к истории и мифологии. Однако он не мог оценить настоящее с точки зрения уроков истории, не мог осмыслить современность в ее исторической перспективе. Поэтому в поисках сильной личности в истории он вырывал своих героев из “контекста” времени, поднимал их “над веками”, любуясь их блеском и мощью. Реальные исторические личности в каждом его цикле сосуществовали с мифическими героями: ассирийский царь-завоеватель Ассаргадон, “исчерпавший до дна” “земную славу” (“Ассаргадон”, 1897), и “жрец Изиды Светлокудрой” (“Жрец Изиды”, 1900); наши отдаленные предки скифы (“Скифы”, 1900) и Дон-Жуан (“Дон-Жуан”, 1900); “пьянеющий славой” Наполеон (“Наполеон”, 1910) и богиня плодородия Деметра (“К Деметре”, 1904)-вот какой калейдоскоп образов выходит из-под пера Брюсова как результат поисков красивой и сильной личности.
Но обращение к исторической тематике неизбежно приводит Брюсова к размышлениям над общими закономерностями общественного развития. Он стремится постичь смысл смены исторических эпох. Эти размышления вызывают у него прилив оптимистических надежд.
Уже в 1901 году поэт радостно возвещает: “Мой трубный глас, ты мной заслышан!”. И наконец, в 1903 году создается стихотворение “Кинжал”, в котором Брюсов отказывается от позиции отрешенности от жизни и людей, возвещает свое новое общественное и творческое кредо. “Кинжал” – не так часто встречающийся пример полемики поэта с самим собою, в данном случае со взглядами, высказанными им некогда в послании “Юному поэту”:
Когда не видел я ни дерзости, ни сил, Когда все под ярмом клонили молча выи, Я уходил в страну молчанья и могил, В века загадочно былые. Но чуть заслышал я заветный зов трубы, Едва раскинулись огнистые знамена, Я – отзыв вам кричу, я – песенник борьбы, Я вторю грому с небосклона.
По свидетельству Г. Чулкова, стихотворение было написано еще в 1901 году (сам Брюсов датировал его 1903 г.) и предназначалось для нелегального революционного сборника. Однако сборник издать не удалось, и “Кинжал” был напечатан в 0-й книжке “Нового пути” за 1904 год без указания даты написания, чем Брюсов был очень недоволен. “Обидно, если читатели отнесут его к теперешней “осенней весне”,- писал он редактору журнала П. Перцову. Это говорит о том, что поэт жил предчувствием социальных бурь. Прямую перекличку с некоторыми строками “Кинжала” находим в письме Брюсова к Горькому по поводу расправы правительства со студентами Киевского университета: “Не студенты, отданные в солдаты, а весь строй нашей жизни, всей жизни. Его я ненавижу, ненавижу, презираю! Лучшие мои мечты о днях, когда все это будет сокрушено”.
В канун революции 1905 года поэт наконец увидел ту общественную силу, которая в состоянии “все это сокрушить”. В 90 году в его поэзии появляется символический образ рабочего (“Каменщик”), а затем все чаще начинает фигурировать обобщенный образ пролетариата – сначала как пассивно страдающей массы, а затем и как мятежной силы.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)Людиною бути важко стати людиною велика праця.
Тема сочинения: Индивидуализм в ранней поэзии Брюсова